Индиана Джонс и Заклятие единорога
Шрифт:
Нельзя сказать, чтобы Джеку приелся Сан-Франциско. Играя по четыре вечера в неделю в ночном клубе, он радовался своей работе, но понимал, что немного застоялся. Снова и снова исполняя одну и ту же музыку, Джек всякий раз вкладывает в нее все меньше и меньше нового, и уже начал опасаться, что его музыка превращается в сладкую патоку, а сам он скоро приобретет все качества популярных джаз-музыкантов, которых сам презирает за отсутствие оригинальности. Это лишь подчеркивается тем, что Джек по-настоящему наслаждается собственной музыкой
А тут еще матушка. Она перебралась к ним полгода назад, продав семейный дом в Чикаго. Джек ее любит, но порой она начинает действовать ему на нервы, то и дело твердя о том, как чудесно было в добрые старые времена, и толкуя о том, что бы сделали братья Джека, будь они живы. Ну, хорошо хоть, они поладили с Екатериной; к тому же, матушка обожает возиться с ребенком, так что Екатерине намного легче.
Джек надеялся, что эта пустыня вдохнет в его музыку новую жизнь, и уже начал мысленно обыгрывать мелодию, пришедшую ему в голову при виде Кокопелли, играющего на своей флейте. Пожалуй, стоит достать корнет и поработать над ней. Новая пьеса будет называться «Кокопелли».
Джек открыл багажник, и на глаза ему попался лежащий в углу кнут Инди, а рядом – фетровая шляпа. Встречи с Инди непременно вносят в жизнь Шеннона что-нибудь новенькое, и хоть привходящие обстоятельства не всегда бывают Джеку по вкусу, он ни разу не пожалел о том, что было. В конце-то концов, многие ли могут похвастаться тем, что побывали на горе Арарат и видели Ноев ковчег? Никто не верит рассказам Джека, но это совершенно неважно. Он прошел через это и прекрасно знает, что видел и где побывал.
Надев шляпу Инди, Джек обнаружил, что она ему великовата, но не придал этому значения и взял кнут. Потом отошел от машины и попытался щелкнуть кнутом.
– Ой!
Кончик кнута хлестнул его по шее. «И как это он ухитряется так ловко управляться с этой штукой?» – озадачился Джек.
К реке медленно подкатил новенький «Паккард», час назад сверкавший черным лаком, но теперь покрытый толстым слоем дорожной пыли. Остановился он ярдах в пятидесяти от «Форда».
– Вон он, балуется со своим кнутом, – сказал Уолкотт.
– А вы уверены? – поинтересовался один из троих его спутников.
– Джимбо, лишь один-единственный археолог на свете повсюду таскает за собой кнут. Так что берите его.
Джимбо нахмурился, отчего его глубоко посаженные глаза будто ввалились еще глубже.
– Смахивает на то, что он кнутом вовсе не владеет. Он вроде как сам не знает, чего творит.
– Он кого хочешь одурачит, – предупредил англичанин.
– Вы нас подбросите обратно?
– Нет, забирайте его машину, – погладил
– А вы сейчас не прямиком назад? – приподнял брови Джимбо.
– За меня не беспокойся. Делай свое дело и получишь плату, когда оно будет закончено.
– Туда ездить опасно, – возразил Джимбо. – Мы уже сбили двух человек, а у них эти дорожные легавые, которые все разнюхивают. Если вы туда сунетесь…
– Не беспокойся. Сегодня ночью мы перебазируемся. А теперь пошевеливайтесь!
Джимбо с двумя товарищами выбрался из «Паккарда» и дал им знак разойтись в стороны. И они втроем сошлись вокруг «Форда».
«Ого, вот так уже лучше!» – подумал Шеннон, когда кнут оглушительно хлопнул. Нужно только немного практики, и все. Самое главное – правильно взмахнуть кистью.
– Стой, как стоишь!
Обернувшись, Джек увидел трех человек, нацеливших на него револьверы. Шляпы и шейные платки придавали им сходство с ковбоями из кино. Джек не удержался от смеха.
– Вы что, боитесь, как бы я не ударил вас, или что?
Ковбой с густыми бровями взвел курок.
– Бросай кнут, Джонс! Ну!
Насколько Джек знал, у Инди здесь ни друзей, ни врагов. Но с револьверами Шеннон никогда не спорил.
– Ага, разумеется, ладно, – помахал он ладонями в воздухе. – Только успокойтесь.
– Залезай в машину, – Бровастый толкнул Джека к машине, сбив с него шляпу, а другой головорез вырвал у него кнут.
– Кстати, я ведь не Джонс, знаете ли.
– Неужто? А где ж он сам?
В беду Шеннон попасть вовсе не мечтал, но и ябедой никогда не был.
– Его тут нет.
– Джонс, мы не дураки. Залезай в машину!
Он оглядел скалы, но Инди нигде не было видно. И тут до Джека дошло, что все это шутка. Инди все это подстроил, а теперь отсиживается за камнями, надрывая животик.
– Инди! – крикнул Шеннон. – Ужасно смешно! Спускайся сюда!
Ковбои остановились и оглядели скалы, но если Инди и был там, то не показывался.
– Да запихните же его внутрь! – распорядился Бровастый. Задняя дверь «Форда» распахнулась, и Джека втолкнули внутрь.
– Это уже не смешно! Скажите… – закончить предложение Шеннону так и не удалось. Рот ему заткнули тряпкой, руки связали, а самого его швырнули на пол.
Инди был зажат в расселине между двумя глыбами песчаника. Он изучал изображение испанского всадника времен конкисты, когда вдруг заметил какие-то значки на стене футах в десяти над головой. Вскарабкавшись туда, он обнаружил выгравированную на скале стрелку, указывающую на куст можжевельника, растущий прямо на стене. Отведя ветки куста, Инди обнаружил вход в расселину.