Indileto [poмaн в 22 уровнях]
Шрифт:
— Что? — спросил Манго — Манго. — Понравилась песенка?
— Привязалась, — ответил Лапидус.
— Ты с кем это? — поинтересовалась Эвелина, огибая груду какого–то дурно пахнущего старья.
— Ни с кем, — ответил Лапидус.
Эвелина внезапно остановилась и сказала, не поворачиваясь к Лапидусу: — Все, вот тут и тормознем.
Лапидус огляделся. Они забрели в дальний угол чердака, на полу валялись матрацы, бетонная стена была покрыта надписями.
— Что тут? — спросил Лапидус.
— Бомжы живут, —
— А где они сейчас? — поинтересовался Лапидус.
— Разбежались, — устало сказала Эвелина, — как крысы! — И добавила: — Ненавижу этот город!
Лапидус сел на матрац и посмотрел на Эвелину снизу вверх. Ее юбка была в грязи и известке, ноги тоже — в известке и грязи. Пистолетик она засунула за пояс юбки.
— Хороша! — сказал Лапидус.
— Урод! — вдруг выдавила из себя Эвелина, а потом наклонилась и со всей силы ударила Лапидуса по лицу.
Лапидус упал на матрац и почувствовал, что из глаз покатились слезы.
— Ты это чего? — спросил он, сглатывая кровь. — Эвелина рассекла ему губу.
Эвелина примерилась и пнула его ногой в бок.
— Эй, — заверещал Лапидус, катясь по матрацу, — ты это чего?
Эвелина пнула его другой ногой и попала в пах. Лапидус завыл и сжался в комок. — Больно! — сказал он, опять сглатывая слезы.
— Козел! — выкрикнула Эвелина. — Мухлик! — добавила она через секунду. — Мудак!
— Ты это чего! — продолжал вопить Лапидус. — Ты меня сама во все это втянула! Я совсем и не хотел садиться к тебе в машину!
— У тебя должен был быть пакет! — сказала Эвелина, обессиленно валясь на матрац рядом с Лапидусом. — Ты его должен был отдать мне, а мне бы за это дали денег. И я бы уехала из этого сучьего города, я бы уехала навсегда, далеко–далеко…
— Куда? — поинтересовался, все еще стирая с лица кровь, Лапидус.
— Куда–нибудь, — ответила Эвелина, — хоть к черту на кулички, хоть к ебаной матери…
— Ты чего ругаешься? — удивился Лапидус.
— А что еще делать? — спросила, в свою очередь сглатывая слезы, Эвелина. — Что еще делать в этом хуевом городе?
— Да, — глубокомысленно протянул Лапидус и уставился на бетонную стену. На стене черной краской была выведена надпись: «ХОЧУ ЕБАТЬСЯ!»
— Ты не понимаешь, — сказала Эвелина, кладя голову Лапидусу на колени и все продолжая сглатывать слезы, — это ад, мы с тобой в аду, Лапидус!
Лапидус посмотрел ниже надписи про «ХОЧУ ЕБАТЬСЯ!». Там шла другая надпись:
«ДВЕ БЛИЗНЯШКИ ПО УТРУ ТРАХАЛИСЬ КАК КЕНГУРУ!»,
а еще ниже было написано:
«ДВЕ БЛИЗНЯШКИ ОДИН ЧЛЕН ОТСОСАЛИ НАСОВСЕМ!»
— Не понимаю, — сказал Лапидус.
— Чего ты не понимаешь? — спросила сквозь слезы Эвелина.
— Что тут написано не понимаю, — уточнил Лапидус, — как это: насовсем?
— Что — насовсем? — поинтересовалась Эвелина.
— Ты
— Вот я и говорю, — сказала Эвелина, — здесь все — дерьмо!
— Где это — здесь? — спросил Лапидус. — На чердаке?
— В этом городе, — сказала Эвелина, — и на чердаке тоже, вот если бы у тебя был пакет, то меня бы здесь уже не было, я бы сейчас сидела в самолете и летела куда–нибудь подальше, например, в Испанию…
— Почему это в Испанию? — спросил Лапидус. — Другого места, что ли, нет…
— Да хоть в Гренландию, — сказала Эвелина, — но все равно — подальше. На самолете! Но не получилось…
— Не понимаю, — опять повторил Лапидус, — как это — насовсем?
— Все же ты настоящий мухлик! — уже нежно сказала Эвелина. — Откусили они его, и все!
— Как это? — удивился Лапидус.
— Очень просто, вкололи себе сначала какой–нибудь дряни, видишь, сколько здесь шприцев разбросано…
— Вижу, — согласился Лапидус.
— Или накурились, — продолжала Эвелина, — или нанюхались… Были здесь по утру две близняшки, сначала они трахались с каким–нибудь юным придурком, скакали, как кенгуру, а потом то ли вкололи себе, то ли накурились, то ли нанюхались, и стали у него сосать…
— Ну и что дальше? — поинтересовался Лапидус.
— Кино началось дальше, — сказала Эвелина, — сосали–сосали и дососались, остался парнишка без члена, пришлось им его положить в коробочку и похоронить…
— Боже! — сказал Лапидус. — Меня сейчас вырвет.
— Меня тоже, — проговорила Эвелина, — меня давно уже от всего этого рвет, и от тебя тоже…
— Ты же меня хотела, — сказал Лапидус, — ты меня даже чуть не трахнула!
— Чуть не считается, — сказала Эвелина, — я даже не кончила, ты что, не помнишь?
— Помню, — грустно сказал Лапидус и закрыл глаза.
Он лежал с закрытыми глазами, и ему казалось, что это уже все, конец. Он так и не выберется с этого чердака, останется на нем навсегда, умрет тут и засохнет, превратится в скелет, который рассыпется со временем на отдельные кости, рассыпется, развалится, распадется, кости, череп, ребра, как в анатомичке. «Бедный, бедный Лапидус! — думал Лапидус. — Дернуло тебя сесть не в тот троллейбус!»
— Ты бы поспал, что ли, — сказала Эвелина, — нам здесь все равно еще торчать.
— Сколько? — спросил Лапидус сквозь дрему.
— Сейчас половина двенадцатого, — посмотрела на часы Эвелина, — минут двадцать у нас есть.
— А что дальше?
— А дальше будем выбираться отсюда…
— Куда?
— Ты спи, спи, — сказала Эвелина, — куда–нибудь да выберемся!
И Лапидус уснул.
— Спишь? — спросил его Манго — Манго.
— Сплю, — сказал Лапидус.
— И что ты видишь во сне? — не унимался Манго — Манго.