Индивид и социум на средневековом Западе

Гуревич Арон Яковлевич

(14) См.: Southern R. W. Op. cit. P. 93–94.

(15) Clanchy M. T. Abelard's Mockery of St. Anselm // Journal of Ecclesiastical History, 1990. Vol. 41. № 1. P. 1–23.

(16) Clanchy M. T. Op. cit. P. 3.

(17) Abbot Suger, On the Abbey Church of St.-Denis and Its Art Treasures / Ed. by E. Panofsky. Princeton, N. J., 1944. P. 17.

(18) Федотов Г. П. Цит. соч. С. 83–85.

(19) Misch G. Op. cit. S. 698.

(20) См.: Боткин Л. M. Письма Элоизы к Абеляру. Личное чувство и его Культурное опосредование // Человек и культура. Индивидуальность в истории культуры. М., 1990.

(21)

Среди слушателей и учеников Абеляра были прославившиеся в недалеком будущем богословы и видные церковные деятели, в том числе немало кардиналов и даже римских пап. Сообщения современников о численности его учеников в несколько тысяч человек кажутся преувеличением, но отметим слова баварца Герхоха из Райхерсберга, что Абеляровы ученики наполняли школы подобно апокалиптической саранче. См.: Неретина С. С. Слово и текст… С. 41.

(22) McLaughlin M. M. Abelard as Autobiographer: The Motives and Meaning of his «Story of Calamities» // Speculum. 1967. Vol. XLII. № 3. P. 463–488.

(23) Боткин Л. M. Цит. соч. С. 151.

(24) Здесь нет необходимости вдаваться в разбор полемики относительно смысла терминов «persona» и «personaliter» в философских сочинениях Абеляра. См. об этом: Неретина С. С. Абеляр и Петрарка: путь самопознания личности // Вопросы философии, 1992, № 3, с. 150; Баткин Л. М. Новые бедствия Пьера Абеляра // Баткин Л.М. Пристрастия. Избранные эссе и статьи о культуре. М., 1994. С. 95–115. С. С. Неретина, не без основания отмечая, что указанные термины применены Абеляром и к ипостасям божества, и к человеческим индивидам, едва ли вполне корректно переводит их как «личность» и «личностно». Принимая возражения Л. М. Баткина на этот счет, я хотел бы отметить, насколько трудно предложить адекватный их перевод. Среди приводимых им аргументов против введения понятия «личность» в анализ средневекового философского дискурса Л. М. Баткин особое значение придает словам Фомы Аквинского, которые, в свою очередь, относятся к Богу (Баткин Л.М. Указ. соч. С. 110). Действительно, мыслители XII и XIII веков, подобно их предшественникам (ср. Боэций). сосредоточивались на теологическом уровне анализа проблемы, связанной с понятием persona, и антропология вне этого контекста их специально не занимала.

Однако обращение к текстам проповедей XIII века, адресованных самым широким слоям верующих, свидетельствует о том, что взаимодействие богословской мысли с умонастроениями паствы не могло не породить новых значений термина «persona». В частности, анализируя проповеди немецкого францисканца Бертольда Регенсбургского, я встретил толкование термина «persona», раскрывающее его социальное и человеческое содержание. Под робнее см. об этом ниже.

(25) P. L. Т. 182. Col. 357–358. Nota bene: Бернар не просто полемизирует с Абеляром, он обвиняет его в ереси.

(26) P. L. T. 178. Col. 375–378.

(27) См.: Неретина С. С. Слово и текст… С. 42.

(28) Dronke P. Abelard and Heloise in Medieval Testimonies. Glasgow, 1976. P. 51. К сожалению, в ранее опубликованном первом варианте моей монографии (изданной на нескольких языках) был неосмотрительно использован ошибочный перевод этой цитаты Г.Мишем. Я благодарен М.Клэнчи за указание на эту ошибку, которую я спешу исправить. Я также признателен М.Л.Гаспарову за консультацию.

(29) См.: Le Goff J. Quelle conscience l'Universite medievale a-t-elle eu d'elle-meme? // Le Goff J. Pour un autre Moyen Age. Temps, travail et culture en Occident: 18 essais. Paris, 1977. P. 182–186.

(30) См.: БаткинЛ.М. Ради чего Абеляр написал свою автобиографию?// Arbor mundi — Мировое древо. № 3. 1994. С. 25–56.

(31) См.: Gusdorf G. Conditions et limites de l'autobiographie // Formen der Selbstdarstellung: Analekten zu einer Geschichte der literarischen Selbstportraits / Hrsg. von G.Reichenkron, E.Haase. 1956.

Сугерий

и аббатство Сен-Дени^*

(1) Misch G. Geschichte der Autobiographie. Bd. II. T. 1. H. 1. S. 21–23; Bd. III. T. 2. H. 1. S. 365.

(2) Очерк жизни и деятельности Сугерия см.: Грановский Т.Н. Аббат Сугерий // Грановский Т.Н. Сочинения. М., 1892. Т. 1. С. 237–335.

(3) Цит. по: Панофский Э. Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени // Богословие в культуре Средневековья. Киев, 1992. С. 113.

(4) Панофский Э. Цит. соч. С. 29 сл.

Отлох: сомнения в существовании Бога^*

(1) Отлох Санкт-Эммерамский. Книга Видений / Перевод Н.Ф.Ускова // Средние века. Вып. 58. М., 1995. С. 239–241.

(2) P. L. Т. 146. Col. 29–58.

(3) Lehmann P. Autobiographies of the Middle Ages // Transactions of the Royal Historical Society. 1953. 5th series. Vol. 3. P. 46.

(4) Leclercq J. Modem Psvchology and the Interpretation of Medieval Texts // Speculum. 1973. Vol. XLVIII. № 3.

Брат Салимбене — «средний человек»^*

(1) Benton J. Е. Consciousness of Self and Perceptions of Individuality // Renaissance and Renewal in the Twelfth Century/ Ed. R.L. Benson, G.Constable, Cambridge, Mass., 1982. P. 268 f.

(2) Beumann H. Topos und Gedankengefuge bei Einhard // Archiv fur Kulturgeschichte. 1951. Bd. 33. H. 3.

(3) Zoepf L. Das Heiligen-Leben im 10. Jahrhundert. Leipzig; Berlin, 1908.

(4) Карсавин Л.П. Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках, преимущественно в Италии. Петроград, 1915; Бицилли П.М. Салимбене (Очерки итальянской жизни XIII в.). Одесса, 1916.

(5) Карсавин Л. П. Цит. соч. С. 14.

(6) Бицилли П.М. Цит. соч. С. 8, 9, 15. В дальнейшем изложении я опираюсь прежде всего на это исследование. См. также краткий, но содержательный очерк М.Л.Андреева в кн.: История литературы Италии. Т. I: Средние века. М., 2000. С. 257–260. Отмечая интеллектуальную заурядность Салимбене-писателя, М. Л. Андреев подчеркивает особенности изображения этим автором как упоминаемых им персонажей, так и самого себя, а именно: в противоположность Августину и Абеляру, этот францисканец ограничивается преимущественно внешними характеристиками индивидов и не склонен (или не способен?) углубляться в их внутренний мир. «Его автобиография совершенно не исповедальна. Если мы что-то и знаем о его „внутренней“ жизни… то только из жизни внешней… Интерес к индивидуальному началу — вот в чем основная отличительная особенность „Хроники“ Салимбене. Именно он угадывается за повышенным вниманием к анекдоту и ко всему тому, что стоит вне норм или норму пародирует… К изображению индивидуальности Салимбене идет не через внутренний мир, а через мир внешний, но повернутый своей непарадной стороной или вообще вывернутой наизнанку — его понимание индивидуальности поверхностно (с нашей современной точки зрения), но его интерес к ней неподделен…» (там же. С. 260). Другая особенность «Хроники» Салимбене состоит в том, что, по-видимому, вследствие ограниченности его образования он не злоупотребляет ученой топикой, а потому рисуемые им лица и ситуации подаются живо и наглядно. Латынь «Хроники» Салимбене, по наблюдению М. Л. Андреева, «кажется живым языком (и вероятно, такой и была разговорная латынь средневековых магистров, лекарей, священников): так много в ней неизвестных классике слов и выражений, так далеко ушла она от классического синтетизма (и от средневековых риторических моделей она также весьма далека)» (там же. С. 257).