Индийская принцесса
Шрифт:
Это были все новости из Бхитхора, и, если не считать смерти старой Гиты, они оказались лучше, чем ожидал Аш. Но Манилал сомневался, что его отпустят в Ахмадабад во второй раз.
Люди, остановившие и обыскавшие его, не нашли ничего, кроме двух пустых бутылочек из-под лекарства и денег. Они принялись допытываться, какие сведения и кому велел передать хозяин, на что он попугайской скороговоркой затараторил: «Мне надобно купить еще шесть бутыльков такой микстуры, какая прежде содержалась в бутыльке, что побольше, и два бутылька такой, какая была в том, что поменьше, и вот деньги на покупку».
Когда они пресекли это словоизвержение, заломив Манилалу руку и грубо осведомившись, какие сообщения и кому приказал передать сахиб, он залился обильными слезами (в числе прочих он владел и этим умением) и жалобно спросил: да какие такие сообщения? Хозяин строго-настрого велел явиться в девай-дукан в Ахмадабаде, показать лавочнику бутыльки и сказать: «Мне нужно пять бутыльков такого лекарства…» – или то были три бутылька?… ну вот, они сбили его с толку своими вопросами, у него все вылетело из головы, и хаким рассердится.
В конце концов они сдались и отпустили его, решив, что он слишком глуп, чтобы держать в уме более одной вещи зараз.
– Вдобавок, – задумчиво сказал Манилал, – мне кажется, рана теперь доверяет хакиму-сахибу, чьи целительские способности и лекарства принесли ему значительное облегчение, и когда хаким-сахиб сказал, что должен закупить еще медикаментов в одной ангрези-девай и хочет, чтобы за ними послали меня, знающего, где находится лавка, никаких возражений не последовало. Правда, поначалу они приказали мне купить пятьдесят или сто бутылок, однако хаким-сахиб сказал, что прежде, чем будет использована малая часть от такого количества, все остальные испортятся. Но даже восьми хватит надолго, а потому мой хозяин, сообразно с предложением сахиба насчет голубей, поручил мне купить пару птиц у друга сахиба и забрать с собой.
Последнее имело отношение к одному из многих планов, обсуждавшихся во время короткого визита Гобинда. Сарджи держал почтовых голубей, и Ашу пришло в голову попросить у него пару птиц, чтобы Гобинд взял их в Бхитхор.
Гобинд отказался делать такую глупость: это возбудит подозрение, что он собирается посылать сообщения кому-то за пределами княжества. Но он согласился, что идея может оказаться полезной, и они с Ашем решили, что по прибытии в Бхитхор он начнет изображать повышенный интерес к птицам и собирать их в большом количестве, в том числе голубей, которых полно в любом индийском городе.
Когда все привыкнут к виду каридкотского хакима, кормящего попугаев, сооружающего скворечники и голубятни, он посмотрит, можно ли найти способ тайно переправить в Бхитхор пару почтовых голубей Сарджи.
С прибытием Манилала эта проблема разрешилась. Гобинд успел приобрести репутацию большого любителя птиц, так что Ашу оставалось лишь купить голубей; хотя ввиду полученной от хакима информации он находил данную меру излишней, не видя необходимости сообщать добрые новости из Бхитхора с особой срочностью – это можно спокойно предоставить ране и телеграфной конторе. Но если Гобинд считал такой шаг целесообразным, Аш не собирался спорить, и
Он взял с Сарджи обещание хранить тайну, предварительно рассказав по возможности меньше (и не совсем правду), и Манилал отбыл следующим утром, взяв с собой полдюжины бутылок специального средства Поттера от несварения желудка, две бутылки лучшего касторового масла фирмы «Джобблинг и сыновья», а также разных фруктов и сладостей и большую плетеную корзину, в которой, как выяснилось при проверке, содержалась живая домашняя птица: три курицы и петушок. Тот факт, что там содержались также два голубя, остался незамеченным благодаря хитроумному двойному дну и присутствию громко кудахчущих наседок.
37
– Можно подумать, в Бхитхоре не достать яиц, – фыркнул Гул Баз, глядя вслед уезжающему слуге хакима. – А с этого дурака, наверное, содрали втридорога за кур.
Гул Баз радовался отъезду Манилала и опасался, как бы его визит не оказал на сахиба такое же гнетущее действие, какое оказал визит хакима. Но он напрасно беспокоился. Принесенные Манилалом новости избавили Аша от тяжкого бремени тревоги и привели в прекрасное настроение. Джули жива и здорова – и она «не снискала благосклонности раны».
Услышав эти несколько слов, он испытал такое огромное облегчение, что у него закружилась голова. Все невыносимые муки Джули, которые он рисовал в своем воображении, мысли о возможных унижениях, какие ей приходится терпеть, безобразные картины, встававшие перед его внутренним взором всякий раз, когда он не мог уснуть, – все это не соответствовало истине. Рана не посягает на нее, и, возможно, Гобинд прав: как только родится ребенок, Шу-шу перестанет цепляться за сестру, рана разведется с Джули и отправит ее обратно в Каридкот. Она будет свободна. И вольна снова выйти замуж…
Лежа без сна в темноте после поездки за голубями, Аш знал, что теперь он сможет ждать, и ждать спокойно, потому что будущее, казавшееся таким безрадостным и бессмысленным, внезапно озарилось светом надежды и у него снова появилось желание жить.
– У Панди в последние дни отличное настроение, – заметил старший субалтерн неделю спустя, глядя из окна офицерского собрания на Аша, который сбежал по ступенькам, вскочил в седло и поскакал прочь, распевая «Славный Джонни был уланом». – Как по-вашему, что с ним стряслось?
– Что бы там с ним ни стряслось, это положительно на него повлияло, – промолвил адъютант командира, поднимая глаза от потрепанного номера «Бенгал газетт». – До сих пор он был отнюдь не солнечным человеком. Может, он получил большое наследство?
– Да он не нуждается в деньгах, – слегка раздраженно буркнул женатый капитан.
– Нет, дело не в наследстве. Правду сказать, я спрашивал Панди об этом, – признался субалтерн.
– И что он ответил? – с интересом спросил адъютант.
– Обрезал меня. Сказал, что получил нечто гораздо лучшее – будущее. Видимо, тем самым он хотел сказать: «Если задаешь глупый вопрос – услышишь глупый ответ». Иными словами, «не лезь не в свое дело».