Индийский разлом
Шрифт:
Но это были представители власти, и никто не встал на защиту двух местных жителей. Скорее только любопытство собрало большое количество народу. Все ждали, чем же все закончится. А ничего не заканчивалось, а только начиналось. Лежащего без сознания индуса все же кто-то оттащил в сторону, а вот сикх оказывал отчаянное сопротивление двум нерасторопным полицейским и Штайбергу. Симпатии толпы разделились. Но когда прохожие поняли, что одолеть крепыша представителям власти и белому сахибу не удается, то все встали на сторону
Вдруг раздался выстрел, толпа замерла, и шум мгновенно затих. Раздался еще один сильный хлопок. Народ шарахнулся в сторону и Штайберг оказался в центре внимания.
– Всем отойти от него! – рявкнул немец, – я сейчас пристрелю этого негодяя!
Народ ничего не понял, но догадаться о намерениях сахиба было не трудно.
В руках он держал люгер из дула, которого вился дымок. Толпа расступилась еще больше, полицейские от греха подальше скрылись с места кровавой разборки. Окровавленный сикх стоял, выпрямившись во весь рост в ожидании выстрела.
– Штайберг, немедленно прекрати этот цирк! – раздался спокойный, но властный голос.
Немец замер. Где он мог слышать этот голос, который говорил на немецком языке, да еще на таком поразительно литературном?
Из толпы отделился высокий темноволосый мужчина средних лет, прекрасно одетый и с тростью в руке.
– Чтоб вас, Бертрант, опять вы! – Штайберг обернулся, но оружие не опустил.
– Не нарывайтесь на неприятности, здесь вам не Мюнхен, – с сарказмом произнес незнакомец, – в Калькутте и так не спокойно, а вы хотите спровоцировать беспорядки. Если выстрелите, да еще и попадете, не дай Бог, возможно, успеете даже дважды или трижды нажать курок, но вас потом скрутят и просто потащат по улице за ноги пока не сдохните. Так что подумайте, прежде чем что-то предпринять.
Но Штайберг уже не слушал, он прицелился и выстрелил в сикха. Точного выстрела не получилось, так как мужчина тростью двинул по руке немцу. Тот взвыл от боли и выронил пистолет. Бертрант легко нагнулся и поднял оружие. Но инцидент не был исчерпан, пуля не попала в здоровяка, но просвистев у него над головой, попала в другую голову, в голову коровы, которая с тупым любопытством наблюдала за происходящим, пережевывая жвачку. Животное громко промычало и упало замертво, из башки фонтаном брызнула кровь.
–Удачный выстрел, Ганс, – усмехнулся темноволосый мужчина, – а теперь взгляните на толпу и готовьтесь к смерти!
И в самом деле, мирные любопытствующие люди превратились в агрессивную толпу, готовую растерзать белого сахиба за убитое животное и за побои, нанесенные двум жителям Калькутты.
– У вас есть деньги, Штайберг?
Но тот молчал и медленно отходил к стене дома.
– Достаньте кошелек, покажите деньги и скажите, что очень сожалеете и готовы компенсировать ущерб владельцу коровы, а также дадите пару монет нищему на его лечение.
– Да лучше
– Тогда готовьтесь к долгой и мучительной смерти, идиот вы бестолковый, – Бертрант сделал вид, что собирается уходить и оставить того на произвол судьбы.
– Черт с вами, – выдохнул Штайберг и засунул руку во внутренний карман пиджака в поисках кошелька.
Но это произвело негативное впечатление, толпа подумала, что он лезет за оружием, и ускорила шаг навстречу белому сахибу, хватая по пути палки и камни.
– Скажите же им хоть что-нибудь. Толпа не понимает ваших маневров!
– Я не знаю хинди. Черт бы вас всех подрал!!!
– Этот господин компенсирует владельцу коровы ее стоимость! – громко прокричал Бертрант. – Сейчас он достанет деньги и принесет извинения сикху и бедному человеку, которого он ударил.
Его голос зычно разнесся над нападавшими и заставил их остановиться. Белый человек говорил на их родном языке, причем весьма прилично. Многие засомневались, стоит ли дальше продолжать беспорядки.
– Ну же шевелитесь! – уже на немецком продолжил владелец трости.
Наконец, Штайберг достал кошелек и потряс им в воздухе. Бертрант отобрал у него портмоне, вытащил оттуда деньги.
– Где тот человек, чья корова погибла?
Кто-то за руку вытолкнул вперед оборванного старика, тот поклонился, не зная, что делать. Тогда темноволосый человек вложил в руки индуса толстую пачку денег, их, по всей видимости, хватало на стадо таких коров, поскольку вид у владельца убитой коровы был совершенно потерянный, а народ удовлетворенно зашумел.
– Этот человек волнуется, поэтому не может говорить – указывая на немца, продолжил Бертрант, – он извиняется перед пострадавшими.
Толпа одобрительно зашумела и тут же каким-то чудом появились полицейские, но их уже было трое, один, по всей видимости, старший по званию и по виду. Его огромный живот свисал с ремня, толстые руки держали бамбуковую палку, а внешний вид ничего хорошего не предвещал.
– Есть ли у белого господина претензии к кому либо? – грозно спросил он. Казалось, что полицейский обращается к застывшей толпе с вопросом: «Кто хочет отведать тумаков и сесть в тюрьму за нарушение спокойствия?».
– Инцидент исчерпан, извинения принесены и приняты, все в полном порядке, – вежливо ответил Бертрант.
– А ну быстро разойтись! – Приказал толстяк, направляясь к счастливому обладателю кучи денег, пока тот зачарованно их разглядывал.
Толпа медленно стала расходиться, куда-то делся избитый нищий, дохлую корову уже оттащили, следы крови слились с дорожной пылью, город продолжил жить своей жизнью. Полицейские под руки подхватили владельца коровы и потащили его в подворотню.
– Верните мне оружие, Бертрант! – проговорил Штайберг.