Индустриальная магия
Шрифт:
Совет уже был готов сорваться с моих губ, но я промолчала.
— А ты как думаешь? — спросила я вместо этого.
— Может, если он нас игнорирует, нам следует игнорировать его? Просто найти замену, и пусть сам об этом узнает, когда удосужится появиться на совещании. Как тебе такой вариант?
Я опять подавила желание ответить прямо.
— Мы… Ты можешь это сделать. Спроси у отца, не исключено, он предложит кого-то на замену.
Я заметила, как мимо двери прошел Лукас — уже во второй раз. Боже упаси — он никогда не станет прерывать чей-то разговор. Но как только я его окликнула, он тут же просунул голову в дверь.
—
Он исчез, затем вернулся с инвалидной коляской.
— Неужели это для меня? — воскликнула я.
— Можешь идти сама. Однако если потеряешь сознание на полпути к выходу, то очнешься, опять в этой постели и будешь наверстывать бездарно потраченные силы, пока я допрашиваю Вебера в Майами.
Я гневно посмотрела на него и жестом показала, чтобы подогнал инвалидную коляску к кровати. Адам рассмеялся.
— Да, кстати, — сказал Адам. — Пока не забыл — Лукас, что мне делать с мотоциклом?
Лукас помог мне перебраться с кровати в инвалидную коляску.
— Я бы подождал. Едва ли это можно назвать необходимой тратой…
— Скажи своему другу «да», — перебила я его. Посмотрела на Адама, потом на Лукаса. — Ты хочешь его купить. Я вижу. Бери мотоцикл, а если не намерен тратить на него страховку, считай это моим рождественским подарком, пусть и ранним. У тебя пока нет под него места, но рано или поздно оно появится.
— Скорее рано, — улыбаясь, заметил Адам. Затем посмотрел на Лукаса, маячившего за моим плечом, и улыбка исчезла. — Э-э-э… Я имел в виду, сейчас много предложений на рынке недвижимости. Осенью всегда так. Поэтому, наверное, будет несложно что-то подыскать.
— Нам некуда торопиться, — вставила я. — Мы еще не обустроились окончательно.
Адам и Лукас обменялись быстрыми взглядами. Я вытянула шею, но рассмотреть их лиц не успела. Лукас протянул руку к рюкзаку.
— Эй, давай я его возьму, — предложил Адам. — Ты везешь девушку, я несу багаж. — У него мелькнула улыбка. — Ничего, я не вечно буду делать самую неприятную работу. Подождите и увидите. — Затем он посмотрел на меня. — Как только вернусь домой, сразу же спрошу отца о замене для Артура и к следующему собранию все подготовлю.
Я улыбнулась.
— Отлично, — кивнула я. — В таком случае полагаюсь на тебя.
Адам проводил нас в аэропорт, мы поблагодарили его за помощь, обещали держать в курсе дела и распрощались. После чего мы с Лукасом сели в самолет.
ИДЕЯ НЕ К МЕСТУ
Назад в Майами мы летели самолетом Кортесов. Точно так же как пребывание в их больнице, вопрос использования их самолета был вопросом безопасности. Хотя… Кто знает, в каком случае меня ожидает большая опасность — при полете самолетом Кортесов или в обычном рейсовом? Я предпочла бы обычный — не потому, что ожидала во время полета атаки головорезов клана, а потому, что не люблю привлекать слишком большое внимание к своему здоровью. Но Лукас со мной не согласился, и, учитывая, что прямо я могла сидеть не более нескольких минут подряд, вероятно, был прав.
Когда мы вернулись в Майами, Беницио приложил все усилия, чтобы помириться с Лукасом. Сделать это он мог одним способом — организовать для нас встречу с Вебером. Такое сотрудничество могло бы только радовать, если бы в основе его не лежала
Я думала, что мы просим о простой вещи. Мы обещали соблюдать все меры предосторожности и выполнять требования охраны. Мы ведь все работаем на одной стороне. Более того, без нас с Лукасом кланы не получили бы Вебера. Тем не менее, стало очевидным, что это скорее мешает нам, чем помогает. Кабал-клан Кортесов добился большого успеха, обнаружив Вебера, и другие Кабал-кланы, казалось, отказывали нам просто из злости.
Следующий день мы провели в клинике, прорабатывая детали, связанные с делом, а Беницио тем временем от нашего имени вел переговоры с Кабал-кланами. Лукасу удалось раздобыть ингредиенты для припарки и лечебного чая. Я приготовила их сама, и он не спорил — для их приготовления требовались ведьминские заклинания, и хотя он знал процедуры, у меня получалось лучше. Нет, я не хвастаюсь — просто у ведьм лучше получается ведьминская магия, а у колдунов — колдовская. Еще я впервые применила на практике более сильный лечебный заговор, который нашла в колдовских книгах третьего уровня, обнаруженных мною этой весной. Я наложила его на припарку. Он должен был не только ускорить лечение, но и действовать как поверхностное обезболивающее средней силы. К моей радости, заговор сработал даже лучше, чем я ожидала. К концу второго дня я встала с постели, оделась в обычную одежду, я почувствовала себя скорее отбывающей заключение, чем больной. Отца Даны еще не удалось известить о случившемся. Ее мать… О ней я старалась не думать. Находясь в клинике, я порой навещала девочку. Ей это было безразлично, она ничего не воспринимала, но я все равно заглядывала.
В тот вечер я убедила Лукаса, что достаточно хорошо себя чувствую и могу сходить куда-нибудь поужинать. Чтобы как можно сильнее растянуть экскурсию на волю, я заказала десерт. После этого мы долго пили кофе.
— Похоже, твой отец очень старается помочь нам в этом деле, — заметила я. — Ты до сих пор думаешь, что он имел какое-то отношение к тому налету на дом?
Лукас отпивал кофе мелкими глотками.
— Я не исключаю возможность его участия, хотя признаю, что отреагировал слишком резко. Ты пострадала, я испугался и набросился на того, кто подвернулся. Просто… у меня есть веские основания не доверять отцу.
Я улыбнулась:
— Правда? А поподробнее?
До того как Лукас успел ответить, зазвонил его мобильный телефон. После двух «нет», одного «спасибо» и одного «мы придем» он отключил связь.
— О черте речь — а черт навстречу? — спросила я.
Он кивнул.
— Это насчет Вебера. Они не разрешают. Хуже того, суд перенесли на завтра.
— Что?
— Говорят, суд перенесен потому, что обе стороны оказались готовы раньше, чем рассчитывали. Но я подозреваю, что это из-за наших усилий добиться встречи.
— Значит, они не дают нам встретиться с Вебером, перенося слушание на более раннее время. — Я откинулась на спинку стула, скрывая готовую отразиться на лице боль, которую вызывало движение. — Значит, все пропало.