Infernal

Вилков Алексей

Но Мисима не читал моих мыслей, а пригласил меня отпраздновать приезд. Нас ждал накрытый стол, Мисима готовился, и ранний звонок не пропал даром. Изысканные кушанья в традиционном меню вызывали слюнотечение и покалывание в желудке.

Когда мы расселись за стол, Реке Мисима вместе со своими благоверными приподнялся. Мне стало неловко, и я тоже привстал. Он готовился толкнуть речь, начал по-японски, и я тупо смотрел то на него, то на рокеров, ища смысл в их беспокойных глазах. Смысла я не находил, а некоторые рокеры сидели за столом в чёрных очках, вероятно, для имиджа и колорита. Напоследок Мисима вспомнил, что я ничего не разбираю и сижу с обескураженным

видом, и добавил уже переводом, что пьёт саке за сотрудничество и крепкую дружбу двух государств. К моей радости, он не переходил к политике и ни на что не намекал, а просто предложил выпить. Отказаться – равносильно преступлению, а я считал себя законопослушным гражданином.

Мы выпили и закусили. Палочки не слушались, и роллы вываливались в соус, но именно здесь я попробовал настоящие и удивительные свежие продукты, поняв, что в Москве подают полную дрянь или не умеют эту дрянь правильно приготовить. В особняке Мисимы всё выглядело и вкушалось великолепно, и я почти ощутил себя настоящим самураем.

Насытившись ролами до прошения о помиловании в желудке, я предложил им поговорить о деле и объяснил чувакам, что за условия контракта им готов предложить. Я специально выбрал подходящий момент, когда они в хорошем настроении, а я ещё не так сильно пьян, чтоб идти на уступки и сбавлять нашу ценовую политику, но японцы сдерживали обещания. Чего-чего, а они люди слова и чтят традиции сёгунов. За это можно было не беспокоиться, и никакого обмана не ожидалось. Это же не голландцы со скользкими итальянцами, да и они – группа посолидней – не диджеи с «Love Parade», и я трудился один без надоедливых советчиков.

Всё в моих руках – это здорово.

Интерес парней к контракту возрастал постепенно, когда они вчитывались в текст договора.

– Так когда мы полетим в Москву? – спрашивал Акула, самый активный член четвёрки.

– Когда уладим все формальности, – отвечал я. – Ваше видео уже в ротации. Поклонники ждут-не дождутся, когда ваш самолёт приземлится в Домодедово.

– У нас много поклонников?

– Достаточно, чтобы расписываться в блокнотах, – пошутил я, но никто шутку не оценил. Тогда я исправился: – Поклонников много не бывает. Всё зависит от вас, парни. Видео идёт, но ничто не заменит живые выступления.

– Нам не терпится, – вмешался барабанщик. – Мы обязательно покорим вашу страну.

– Увидим. Нам бы отработать запланированные концерты, – скромно отвечал я, – на Лужники пока рассчитывать не придётся, но прочистить топовые клубы – дело чести. А если дело пойдёт, то прокатимся по регионам.

– Я мечтал побывать в Петербурге, – заговорил молчаливый флегматик, – рванём туда? Там красиво…

– Возможно. Почитайте внимательно условия тура. Питер, по-моему, входит в список.

– Входит, – подтвердил Акула. – Круто!

– Мои родители летали в Петербург, привезли много фотографий и впечатлений. И мне предлагали съездить за компанию, но я тогда маленький был, глупый, думал – это не по-рокерски. А сейчас жалею. С годами тянет изучать другие культуры. Отец сказал, что там прикольный мавзолей и площадь красная. Интересно, она на самом деле красная? Залита кровью революционеров? – и флегматик разразился диким смехом.

Мне пришлось объяснить сорванцу, что он малость попутал. Красная площадь и Мавзолей в столице, куда мы прямиком и отправимся. Он увидит её раньше, чем думает, а площадь красная из-за крови рокеров, которые умирали на концертах, даваемых в Кремле, и у них тоже есть шанс оставить там свои отпечатки. Мне

приходилось сохранять интригу, поэтому до конца разочаровывать парней я не собирался. Пусть живут мифами и легендами, всё равно ни хрена не запомнят из моих пространных объяснений. Почему же Красная площадь действительно красная, я сам объяснить затруднялся даже самому себе.

– Мы довольны условиями договора, – причитал Мисима, ознакомившись с контрактами, – вы ничего не упустили.

– У вас есть время познакомиться внимательнее и всё взвесить, – вторил я, – не тороплю. Есть пара дней подумать.

– А чего думать?! Летим! – воодушевлялся Акула.

– Далековато, – говорил Юка, – как пол-планеты облететь. Я буду скучать.

Третий рокер добавлял:

– Как сложно начинать всё заново. Здесь нас любят все, а там – никто. Сложно это – завоёвывать новых фанатов.

– А что вы хотели? Для того мы и создавались, чтоб покорять всю планету! В вас колоссальный потенциал. Мы ещё и Америку достанем, и «Grammy» вам будут вручать Тимберлейк с Мэрайя Кэри. Вот увидите! – воодушевлял их продюсер.

– А если не получится?

– Как это?

– Если прогорим?

– Ты не веришь в свой успех?

– Мало ли?

– Отбрось сомнения, рокер! Ты же прирождён быть нигилистом. Тебе всё равно, где играть. Главное – голос и дух свободы!

– Позориться не хотелось бы.

– Что за кислый настрой? – серчал Мисима. – Вы же моя бригада. Ну? Я за вас отвечаю. Зажжём Москву!

Мне пришлось вступиться и успокоить напуганных молодых корифеев рока:

– Не волнуйтесь. Отыграем программу в полном объёме. Мы гарантируем! Что вы получите заработанные проценты – тоже гарантируем, ну а постигнет ли вас слава «Led Zeppelin» или вы войдёте в умы девчонок, как «Тokio Hotel» – это предсказать невозможно. Как будите выступать.

– Ненавижу этих пидоров! – съязвил барабанщик, – они же буквально спёрли наше первоначальное название.

– Так чего же не проследили?

– Не успели.

Сам Мисима не терял оптимизма.

– «Тоkio Hotel» – однодневка. Мы же долгосрочный продукт. Помните, кем вы были и кем стали? За дело? Пишем новый англоязычный альбом. Вы видите, господин Ластов, как мои парни разговаривают на чистом произношении? Им ставили акцент лучшие педагоги города.

– Неплохо.

Только тут я обнаружил, что молодчики парили мне на англицком наречии, и я даже не удивился, почему их терпимо понимал. Выучка была, и дисциплина тоже железная. Мисима смотрелся авторитарным диктатором и держал свою банду в ежовых рукавицах. По-другому с бандитами нельзя – сбегут, посадятся на иглу или башню снесёт от звёздной болезни. Дальше крах – и рассыпется группа, повторив участь их многочисленных предшественников.

– Учите русский, – добавил я, вызвав недовольные и озабоченные мины.

– Я приобрёл им словари и самоучители, – похвастался Мисима, – учат ночью. И когда встают на рассвете, тоже учат. После у нас репетиции, запись в студии, перерыв и снова обучение. Парни знают толк в хорошем руководстве.

– Не сомневаюсь, – отчеканил я. Плясать под дудку такого зверя я бы не пожелал никому.

Но на этом мой вечер в особняке Мисимы не закончился. Он намекнул, что это только начало. Мы ещё час проболтали с парнями о музыке, вспомнив лучших исполнителей всех времён и народов. Я поделился своими вкусами, а ребята поделились своими. Мисима поразил меня широтой мысли и образованностью. Он знал и классических исполнителей, и современных, а я обрёл много нового.