Infernum. Последняя заря
Шрифт:
— Ну да, конечно, напугала! Горы рухнут под землю раньше, чем ты перестанешь говорить, тараторка, — смеясь, ответил Ишас, но услышал, что шум погони прекратился. Вся радость будто улетучилась, Ишас повернулся и увидел, как Ида остановилась и серьезно на него смотрела.
— Эй, ты чего? — слабо улыбнулся Ишас и сделал шаг навстречу. Ида не пошевелилась, лишь продолжала смотреть на него. — Ида, я же, эй, я не хотел тебя обидеть! — О Создатель, это что, слезы в глазах?
Он подошел к ней вплотную и не отрывая взгляда, смахнул одинокую слезинку, скатившуюся по щеке.
— Ты же знаешь, я бы никогда тебя не обидел! Я же не серьезно, думал, мы как раньше — я подтруниваю тебя, ты злишься, а потом…
— Иш, мы не дети и… — она
— Ну и что, что не дети. Ты не перестаешь быть моим другом. Эй, почему ты плачешь? Это ты угрожала перестать со мной разговаривать! Так что а-а-а-а, это я должен, а-а-а-а, рыдать, — Ишас артистично сделал вид, будто плачет, размахивая руками и тряся головой. — Ты меня уда-а-арила, мне бо-о-ольно!
— Ты невыносим! — Ида толкнула его в плечо, но голос стал теплее и на лице появилась легкая улыбка. Хотя что-то после слов Ишаса больно кольнуло в груди.
— Я неподражаем! — заиграл бровями Ишас.
— Ну началось, ты как самодовольный кот, который не устает себя облизывать! Попахивает гордыней. Так нельзя…
— О, все, — быстро прервал ее Ишас, закатывая глаза, — мы идем на ярмарку, так что будь добра отложи проповеди на вечер, я хочу забыться и повеселиться. Встретимся на представлении? — оглядываясь и с легким волнением произнес Ишас, когда они дошли до перекрестка, с которого одна из дорог спускалась к подножию горы. Ей показалось или он куда-то торопился?
— Ты меня бросаешь? — она растерялась, так как предполагала, что они с Ишасом проведут этот день вместе. — Не-ет, ты не можешь, не прошло и минуты, а ты уже сбегаешь?
— Хм, да, у меня… это… мне надо, — бормотал Ишас, переминаясь с ноги на ногу, вероятно, заранее не продумав историю своей отлучки, — в общем, мне надо, ты ж спустишься сама? А там можешь пока найти девочек и погулять с ними по шатрам, посмотреть бусы или что вы там любите? Там, говорят, столько каменьев привезли, глаза разбегутся, — и не дождавшись ответа, он развернулся и поспешил скрыться в противоположном от ярмарки направлении, будто боялся передумать.
— Предатель! — прошептала Ида, вышло так тихо, что он не услышал. Незнакомое ощущение возникло в груди, ноющее и давящее, будто какой-то ком. Внезапно по щеке снова покатилась слеза.
Ида смахнула предательскую каплю и попыталась не принимать близко к сердцу то, что сделал Ишас. Ну, мало ли куда ему надо. Может, Йофас попросил найти какие-то инструменты для кузницы, хотя куда им еще — в их маленькой лачуге шагу ступить негде. А может, Ишас уже стесняется с ней появляться в людных местах, в их возрасте дружить с девушкой не принято, того глядишь парни засмеют. «Что, в куклы играете?» Хотя они с Ишасом ровесники и давно перешагнули порог совершеннолетия! Но все удивлялись, хоть и не подавали виду и не задавали вопросов, что они оба в таком возрасте и еще не завели собственные семьи. Поэтому и косились последние годы, если видели их вместе. Странные у них представления о дружбе. Но постепенно все привыкли — так Иде казалось. Но возможно, Ишасу было некомфортно? Или у него кто-то появился, и поэтому он не хотел смущать их обеих?
Тут она вспомнила его слова. «Ты мой друг» — сказал он ей, но почему-то это признание осело горечью на губах. Друг. Так и есть.
Смирившись с одиночеством, Ида пошла в сторону полей, где раскинулись разноцветные шатры. Спустившись по петляющей дороге, она остановилась. Картина, раскрывшаяся перед ней, ошеломляла. Она никогда не видела столько огней. Как же красиво тут будет ночью, когда начнется представление. А пока по всему полю раскинулись шатры и прилавки, за которыми торговцы зычно зазывали покупателей и на ломаном зараватском расхваливали свой товар.
Одни предлагали сладости, полки ломились от количества конфет и пирожных, шоколадных фигурок разных размеров, стеклянных горшочков с разными сортами меда — от белого до золотисто-коричневого. Вторые не давали пройти, пока не попробуешь
А с другой стороны дороги расположились палатки с украшениями — Ишас был прав, столько самоцветов, сверкающих и переливающихся на солнце, что можно было ослепнуть; тканями и различными материалами — от нежнейшего хлопка до дорогих шелков; посудой — фарфор и хрусталь также отсвечивали своими гранями, запуская по всей ярмарке солнечных зайчиков. И все это встретилось Иде только у входа. Что же дальше скрывается в этой сказочной стране? Недалеко играла музыка и пели менестрели, а на искусственно созданной площадке танцевала черноволосая девушка в красном платье, до того откровенным, что Ида отвела глаза, но, казалось, больше никого это не смущало. Все внимание было завоевано грацией и утонченными движениями танцовщицы. Ида снова посмотрела на девушку. В такт своим движениям она трясла инструмент, который перекликался со звякающими серьгами в ее ушах. На этот раз Ида не смогла оторвать взгляд. Казалось, она забыла, как дышать, настолько заворожило ее происходящее. Звон монет, блеск золота, шорох платья и перелив струн. Иду заворожила улыбка танцовщица. Ее черные глаза и смоляные брови оттеняли белую кожу — Ида не могла перестать любоваться необычной красотой девушки. Когда танец завершился — Ида почувствовала сожаление, хотелось еще немного насладиться магией танца. Ей стало интересно, она бы так смогла?
Чуть поодаль Ида заметила натянутый канат на высоте, два раза превышающей ее рост. Ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть, как бесстрашно и даже расслабленно юноша ходил по канату, пританцовывая. У нее замерло сердце. Он вел себя не просто свободно, казалось, он издевается над зрителями, поддразнивает, периодически делая вид, что падает или теряет равновесие. На самом деле, Ида была уверена, что все это часть представления и он в совершенстве владеет собой. Это казалось невероятным. Так она точно бы не смогла.
Ида осмотрелась в поиске знакомых лиц. Но разве можно в этом муравейнике что-то разобрать.
Ида растерялась. Казалось бы, их деревня не такая маленькая, но все равно все друг друга знали, а здесь собралось столько народу. Среди знакомых лиц мелькали и приезжие из других деревень. Не каждый день, да и не каждое десятилетие происходило такое. Азрет хоть и находился над Перекрестком трех дорог, которые вели в соседние государства и были единственным торговым путем, но сама деревня никогда не славилась достопримечательностями, не представлял интереса для случайных проезжих. Богом забытый уголок. Иногда казалось, что это деревня никому не принадлежит. После войны Аз-Карет пытался претендовать на нее, утверждая, что она входит в его границы. Но в территории не было ничего стратегически ценного, поэтому споров особо не было. Кому нужна крестьянская деревушка, да еще и в горах. Поэтому деревня уже больше 20 лет объявлена нейтральной территорией и предоставлена сама себе. Хотя несмотря на это, раз в сезон жители отвозят подать в столицу и платят градоправителю, под чьим протекторством находятся еще три такие «нейтральные» деревни. Ида мало понимала в политике и государственных устройствах, поэтому ей казалось странным платить за то, чего нет. Но старшие, заставшие войну, говорили, что это меньшее, что они могут сделать ради мира. В остальном никто не вмешивался в дела деревни. Последние годы из-за возобновившегося напряжения на границах порой приезжали имперские отряды, чтобы убедиться, что в деревне не царят предательские настроения и территория все еще принадлежит Заравату. Патани боялся удара в спину.