Инферняня
Шрифт:
— Да? — разочарованно сказала я.
— Ага, — сказал Томас невозмутимо.
— Не знала, что ты занимаешься такими пустяками…
— Человек, который ими занимается, в данный момент не работоспособен, — и прошептал мне на ухо. — Два дня назад на одной свадьбе его укусил оборотень, и теперь он проходит курс противооборотневых инъекций.
— Да??
Вот ужас, выходит, если меня укусит маленький Снорри — а он уже предпринимал несколько попыток — мне тоже придется проходить этот ужасный курс уколов??
Томас, кажется,
— Укусы малышей — оборотней еще не ядовиты.
— Я знаю, — отмахнулась я беззаботно.
Уф. Слава богу.
— Значит, он искал амброзию, — задумчиво сказал Томас. — И нашел ее у тебя… Но зачем ему ботинки?
— Не ему, а ей, — сказала я и пожала плечами: — И с чего Селии искать амброзию у тебя!
— Эй, — обернулся водитель. — Никаких наркотиков в моем такси!
— Ну что вы, — сказал Томас. — Это… название торта.
— Да, — сказала я. — Торта по рецепту моей бабушки.
— Ага, — сказал негр. — И после этого тортика свою башку с телевизором перепутать можно.
— Вы бы починили перегородку, — сказал в ответ Томас.
— Я любопытный, — сказал шофер. — Ну, приехали.
Мы остановились у подъезда одного из муниципальных многоквартирных домов. Томас сказал мне тихо:
— Я быстро наведу там порядок. Я приеду, и ты расскажешь мне о Селии. Так что сиди, пожалуйста, дома и жди меня. Ты же знаешь, Петеру ночью лучше быть под крышей…
Откуда-то с верхних этажей послышался визг и волчий вой. А потом в стекло одного из освещенных окон шлепнулось и размазалось что-то похожее на торт. И поэтому я не успела сказать, что я тут няня и я лучше знаю, что лучше для детей. А для них лучше, чтобы их бестолковый родитель не уезжал от них невесть куда. И вообще, выполнял договоренности.
— Похоже, веселье в разгаре, — сказал Томас, выходя из машины.
— Еще скажите, — кивнул таксист на окна, — что это они на трезвую голову так развлекаются.
— Это вообще детский День Рождения! — возмутилась я.
Томас обернулся и снова назвал таксисту адрес нашего дома, потом сказал мне:
— Обещай, что никуда сегодня больше не выйдешь. Не надо рисковать.
— Обещаю, — сказала я, и мы поехали.
Когда машина разворачивалась, Томас уже скрылся в подъезде.
— Отель Ритц — Карлтон, Бэттери Парк, — приказала я шоферу.
Он криво усмехнулся.
Понимаете, если человек заставляет вас что-то пообещать против вашей воли, то вы имеете право не выполнять обещание.
К тому же — нечего ему было меня бросать. В смысле. Он сыщик? Сыщик. Я ему сообщила, что амброзия пропала и что то же самое собирается сделать папаша Гермес. И что он? Разве не должен он первым делом бросится мне на помощь, организовать масштабные поиски (да, посматриваю я полицейские сериалы, вы угадали) и вообще не оставлять меня одну в такую трудную минуту? Вместо проявления подобной заботы, в смысле, профессионализма,
Но я сильная девушка и сама все найду и разузнаю. Меня охватила небывалая отвага. Да я может, вообще в сыщики пойду, в нашу Корпорацию, и обскачу этого Томаса Дабкина по всем показателям раскрытых преступлений! Я буду носить кожаный пиджак и черные очки. А к ним… что лучше — узкие — преузкие джинсы или мини — юбку? Или юбку в готическом стиле — в пол и такую, ну с как бы рваными краями? Я бежала бы за межгалактическим преступником, и ветер трепыхал эти псевдо — оборванные треугольники, и меня бы прозвали Летучая Мышь Алисия…
— Приехали, мисс! — сказал таксист, вырвав меня из таких приятных мечтаний.
Петер спал. Я расплатилась и вышла.
Надо мной ярко сияли окна «Ритца». В спину дул холодный ветер с Гудзона. Я решительно шагнула к крутящейся стеклянной двери. Швейцар, вносивший чей-то багаж, покосился на меня недовольно.
Пожалуй, я бедновато одета для этого места. Рядом важно прошествовала седая завитая дама в парчовой мехом подбитой накидке и с белой собачкой подмышкой. Собачка, похоже, тоже была завита и тем же парикмахером.
Человек за стойкой при виде меня сморщился. Ну, знаете, а может, я эксцентричная миллионерша! И вообще, у меня в сумке в данный момент лежит семнадцать с половиной тысяч долларов. Спорим, ни у кого из присутствующих в этом холле нет в сумке или кармане столько же? Так что я расправила плечи и высокомерно сказала служащему за стойкой:
— Я бы хотела пройти к мистеру Гермесу Олимпусу из пентхауса.
Служащий стукнул два раза по клавиатуре компьютера и изрек:
— Мистер Олимпус просил его не беспокоить.
Ура! Значит, он еще не уехал! Он здесь! Тщетно пытаясь сдержать улыбку, которая растягивалась по лицу, я сказала:
— Передайте, что это Алисия Меллон, няня, и мне надо э — э… спросить кое-что о его сыне, Петере, — я чуть приподняла малыша, для убедительности.
Не стану же я говорить, что привезла Петера, чтобы вернуть, и что я знаю, что Гермес собирается линять. Главное, встретиться с ним, а там уж я разберусь!
— Пепере, — неправильно повторил свое имя Петер и потянулся к медному куполу звонка на стойке.
— Не надо трогать, Петер, — сказала я ему и вдруг напугалась, что звонок возьмет да переместится прямо по воздуху в руки Петера. Я добавила спешно: — Это чужая вещь.
— Чузая, — сказал Петер.
— Да. Этого дяди, — я показала на служащего.
А служащий ответил тем же бесстрастным тоном, что и ранее (а еще говорят, что в дорогих отелях все очень вежливые и все время улыбаются — вранье. Заявляю вам с полной ответственностью. То есть этот служащий вроде и улыбался, но было больше похоже, что кто-то просто взял его щеки и прицепил прищепками к ушам. И служащий этим очень не доволен.) Так вот, он сказал: