Инфицированные
Шрифт:
Перри понимал, что это всего лишь сон, но был напуган до смерти. В жизни, когда последние часы сна омрачены кошмарами, когда реальность неожиданно стала вызывать сомнения, можно легко испугаться обыкновенных снов.
Перри направился к двери. За ней находилось что-то необычное, невыразимое, влажное и горячее – нечто, готовое разбушеваться, убивать и властвовать. Он протянул руку к дверной ручке, а ручка потянулась к нему; оказалось, что это толстое черное щупальце, которое обволокло его руку и затянуло внутрь пористого зеленого дерева. Перри отбивался как мог, но его
Дверь не распахнулась – она поглотила, всосала в себя, обрадовавшись неожиданной пище из плоти и разума. Зеленое дерево поглотило Перри, и он насквозь пропитался влажной гнилью. Он пытался закричать, и щупальце заткнуло ему рот, перекрыв путь любым звукам и даже воздуху. Страшная дверь обернулась вокруг него, лишила всякой надежды на малейшее движение. Рассудок затмил безумный ужас…
Когда он очнулся, вилка по-прежнему торчала из плеча, скрытая тканью толстовки. Рана не болела. Сколько времени он провел в бессознательном состоянии?
Перри засунул правую руку под толстовку, схватил вилку и плавно вытащил ее; вилка вышла наружу с чавкающим звуком. Густые ручейки крови устремились вниз, затекая под мышку. Передняя часть толстовки окрасилась в ярко-красный цвет, перемежающийся с полосками темно-пурпурного. Сама по себе колотая рана не доставила бы больших проблем, но, проворачивая вилку, Перри разорвал большой кусок плоти. Он осторожно потрогал рану, пытаясь на ощупь выяснить характер повреждений. Пальцы коснулись мертвого Треугольника: он перестал быть упругим, сделался мягким и податливым.
Когти паразита наверняка еще цепляются где-то за его тело – за ключицу или за ребро. Если так, то при попытке удалить Треугольник когти запросто могут прорезать легкое или даже сердце. Треугольник мертв, но этот бесспорный факт едва ли мог принести Перри удовлетворение, ведь ему придется носить в теле мертвого паразита, от которого опасно избавляться.
Он осторожно встал и запрыгал в сторону ванной. Израненная нога сейчас доставляла меньше хлопот.
Играть, невзирая на боль.
Затереть рану грязью и возвращаться в строй.
Пожертвовать своим телом.
Линолеум был покрыт полосками запекшейся крови. В раковине все еще плавали кусочки оранжевых струпьев, хотя уровень воды заметно поубавился.
Плечо сочилось кровью. Из шкафчика возле зеркала Перри взял пузырек с перекисью водорода. На дне оставалось немного жидкости – достаточно для дезинфекции раны. Поставив пузырек на стойку, Перри попытался снять толстовку, но внезапная боль в плече не дала ему этого сделать. Он медленно поднял руку: было очень больно, однако рука, слава богу, все-таки работала.
Правой рукой Перри неуклюже стащил толстовку, бросил на пол и отшвырнул ногой в угол, чтобы не смотреть на нее.
Хотелось принять душ, только сперва нужно было хотя бы обмыть ванну.
Перри вытащил из-под раковины нетронутую чистую мочалку и вдруг подумал, что Стартовой Пятерки больше не существует. Теперь тварей осталось четверо. Четыре Всадника.
Четыре Всадника Апокалипсиса.
Улыбка
Перри смочил белую мочалку и принялся стирать размазанную кровь с груди, плеч и подмышек. Обмакнул и саму рану; мочалка быстро пропиталась кровью.
В общем-то, рана не выглядела ужасной. Ужасен был Треугольник. «Лицо» было изорвано вместе с покрывавшей его кожей. Поначалу было трудно различить плоть паразита и его собственную; приглядевшись, Перри понял, что ткань чужака на вид немного бледнее.
Он вылил на рану остатки перекиси водорода. Большая часть стекла по груди вниз. Перри немного поежился и прижал к ране мочалку.
В запасе оказалось всего три лейкопластыря; впрочем, этого должно было хватить. Перри соединил вместе обрывки кожи над «головой» Треугольника, затем приложил пластырь и крепко надавил. Белые тампоны на противоположной стороне пластыря сразу окрасились в алый цвет. Впрочем, подкожное кровотечение через нескольких минут прекратится.
Запах пластырей ненадолго взбодрил Перри. Он вспомнил, как в детстве, поранив руку или ногу, шел к матери, и та накладывала на рану подобный пластырь. Боль утихала, и юный Перри снова бежал играть. Если, конечно, отцу в данный момент не хотелось проучить его за слезы.
В доме Доуси-старшего было не принято проявлять признаки слабости. Перри не мог даже сосчитать, сколько раз папаша, разозлившись, порол его, приговаривая: «Сейчас тебе будет от чего заплакать!»
Успокоившись, Перри вдруг понял, что кругом – в том числе и у него в голове – царит необычная тишина. Не ощущалось никакого шума, скрежета или статического треска. Ничего. Не хотелось обманывать себя наивными надеждами, вряд ли Треугольники погибли. Конечно, он по-прежнему ощущал низкое жужжание где-то в дальних уголках мозга. Нет, они не мертвы, тем не менее ощущения явно изменились. Вероятно, твари… заснули?
Если они спят, то, может быть, позвать кого-нибудь на помощь? Копов? Или ФБР? Маленькие негодяи до смерти боятся людей в форме – какой именно, Перри не знал. Но нужно было что-нибудь предпринять.
– Эй? – тихо окликнул он. – Придурки? Вы где?
Нет ответа.
Испарились. Мозг заработал, словно заводная игрушка. Нужно сосредоточиться и что-нибудь придумать. Очевидный вариант представлял сотовый телефон; ведь нельзя вскочить в машину и умчаться подальше от опасности. От такой опасности никуда не убежишь.
Но кому позвонить? Кто еще может знать о злополучных Треугольниках?
Позвонить… куда? В ФБР? В ЦРУ? Если там что-нибудь известно о такой ситуации, то наверняка предприняты строгие меры по предотвращению малейших утечек информации. Иначе он бы услышал о схожих случаях. Перри запрыгал обратно к дивану и вытащил из столика телефонную книгу. Начал искать в «Желтых страницах» названия правительственных учреждений, потом его осенила одна мысль.
Он быстро открыл «красные» страницы, где приводился алфавитный список всех местных предприятий и фирм. Особый интерес, естественно, вызывала литера «Т». Вот, кажется, нашел. Две фирмы.