Информация о В В Маяковском
Шрифт:
Я сказала:
"Что же вы не проводите меня даже?"
Он подошел ко мне, поцеловал и сказал совершенно спокойно и очень ласково:
"Нет, девочка, иди одна... Будь за меня спокойна..."
Улыбнулся и добавил:
"Я позвоню. У тебя есть деньги на такси?"
"Нет".
Он дал мне 20 рублей.
"Так ты позвонишь?"
"Да, да".
Я вышла, прошла несколько шагов до парадной двери. Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору. Не могла заставить себя войти. Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье; в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела.
– Что вы сделали? Что вы сделали?
Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову. Казалось, он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые..."
15 апреля 1930 года в газетах появилось сообщение: "Вчера, 14 апреля, в 10 часов 15 минут утра в своем рабочем кабинете (Лубянский проезд, 3) покончил жизнь самоубийством поэт Владимир Маяковский. Как сообщил нашему сотруднику следователь тов. Сырцов, предварительные данные следствия указывают, что самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка, не имеющими ничего общего с общественной и литературной деятельностью поэта. Самоубийству предшест-вовала длительная болезнь, после которой поэт еще не совсем поправился". Одновременно было опубликовано предсмертное письмо,которое было написано карандашом, почти не содержало знаков препинания. Поэт набросал этот текст за два дня до своей гибели.
Сестра поэта Людмила Владимировна вспоминала: "14-го утром не-счастье... Я обычно работаю на фабрике. Вызывают по внутреннему теле-фону. Иду, думаю, по делу. Вижу домашнюю работницу Брик. Сразу вол-нуюсь, думаю, что случилось несчастье с мамой и Володя прислал ко мне. Но она говорит: "У вас случилось несчастье. Застрелился Владимир Владимирович". Я не могла говорить, не могла понять. Летим на Лубянку. Во дворе масса народу, карета "скорой помощи". Сомнений нет... Бегу по лестнице. Комната закрыта, там допрос Полонской. Меня не пускают в ком-нату. Я мучаюсь за маму и сестру. Как сказать. Сказали, что за мамой послали. Не едет... Еду за сестрой. Много раз бегаю по лестнице вверх и вниз. Звоню куда-то. Привожу сестру. На Лубянке все съехались. Мечемся в ужасе...".
В материалах одиозного наркома внутренних дел Н.И.Ежова долгое время хранилось засекреченное дело о самоубийстве Маяковского. Лишь недавно оно было передано в спецхран государственного музея поэта. Приведем опубликованный в печати фрагмент содержащегося в нем важного документа:
"ПРОТОКОЛ.
По средине комнаты на полу на спине лежит труп Маяковского. Лежит головой к входной двери... Голова несколько повернута вправо, глаза открыты, зрачки расширены, рот полуоткрыт. Трупного окоченения нет. На груди на 3 см выше левого соска имеется рана округлой формы, диаметром около двух третей сантиметра. Окружность раны в незначительной степени испачкана кровью. Выходного отверстия нет. Труп одет в рубашку... на левой стороне груди соответственно описанной ране на рубашке имеется отверстие неправильной формы, диаметром около одного сантиметра, вокруг этого отверстия рубашка испачкана кровью на протяжении сантиметров десяти. Окружность отверстия рубашки со следами опала. Промежду ног трупа лежит револьвер системы "Маузер" калибр 7,65 № 31204, ни одного патрона в револьвере не оказалось. С левой стороны трупа на расстоянии от туловища лежит пустая стреляная гильза от револьвера Маузер указанного калибра".
Сторонники версии об убийстве Маяковского подосланным к нему агентом утверждали, что предсмертное послание поэта написано было не его рукой и представляет собой фальшивку. Эти утверждения
Приведем выдержки из сделанного ими заключения, опубликованного в "Новой газете":
"1. Повреждение на рубашке В.В. Маяковского является входным огнестрельным, образованным при выстреле с дистанции "боковой упор" в направлении спереди назад и несколько справа налево почти в горизонтальной плоскости.
2. Судя по особенностям повреждения, было применено короткоствольное оружие (например, пистолет) и был использован маломощный патрон.
3. Небольшие размеры пропитанного кровью участка, расположенного вокруг входного огнестрельного повреждения, свидетельствуют об образовании его вследствие одномоментного выброса крови из раны, а отсутствие вертикальных потеков крови указывает на то, что сразу после получения ранения В.В. Маяковский находился в горизонтальном положении, лежа на спине.
4. Форма и малые размеры помарок крови, расположенных ниже повреждения, и особенность их расположения по дуге свидетельствуют о том, что они возникли в результате падения мелких капель крови с небольшой высоты на рубашку в процессе перемещения вниз правой руки, обрызганной кровью, или же с оружия, находившегося в той же руке".
Главный вывод: обнаружение следов выстрела в боковой упор, отсутствие следов борьбы и самообороны характерны для выстрела, произведенного собственной рукой.
Так была поставлена точка в длительном споре: можно ли говорить о самоубийстве Маяковского. "Да, можно" - утверждают эксперты. Конечно, различного рода фантазии, домыслы, сенсационные версии событий прошлого привлекательны для многих из тех, кто пишет о них, и кто все это читает. Но куда привлекательнее должно быть все-таки установление истины. А к ней, в конце концов, исследователи всегда находят дорогу.
Источник: www.peoples.ru
Моника Спивак - Маяковский в Институте мозга
(философско-литературный журнал ЛОГОС)
Мозг Маяковского
"- Подождите, - сказал Олеша.
– Это не самое странное. Самое странное, даже, я бы сказал, необъяснимое, при всей своей матерьяльности, было то, что я видел вчера в Гендриковском переулке, где еще совсем недавно мы играли в карты до рассвета... Вы знаете, что это? Мозг Маяковского. Я его уже видел. Почти видел. Во всяком случае, мимо меня пронесли мозг Маяковского.
И Олеша, перескакивая с образа на образ, рассказал нам то, что потом с такой поразительной художественной точностью появилось в его книге "Ни дня без строчки".
"... вдруг стали слышны из его комнаты громкие стуки - очень громкие, бесцеремонно громкие: так могут рубить, казалось, только дерево. Это происходило вскрытие черепа, чтобы изъять мозг. Мы слушали в тишине, полной ужаса. Затем из комнаты вышел человек в белом халате и сапогах - не то служитель, не то какой-то медицинский помощник, словом, человек, посторонний нам всем; и этот человек нес таз, покрытый белым платком, приподнявшимся посередине и чуть образующим пирамиду, как если бы этот солдат в сапогах и халате нес сырную пасху. В тазу был мозг Маяковского..."", - этот рассказ не мог забыть и спустя тридцать с лишним лет В. П. Катаев[1].