Информация
Шрифт:
– Да… И он на это способен?
– До этой ночи я была уверена, что он мало на что способен. И что наша свадьба формальность просто… Ну, в общем, любви не было. Я ее, по крайней мере, не чувствовала. И вдруг такое… Он о тебе, кажется, ничего не знает конкретно, я ему не говорила, но подружки мои, скорее всего, наболтали. Да и других способов много…
– Понятно, – я банально вздохнул. – И что делать?
– Не представляю… Я постараюсь его убедить, что он этим ничего не добьется…
– Чем не добьется? – Еще продолжал я хитрить не с ней даже, а с собой.
– Чем… Что будет тебя искать.
Вот из-за всех этих накатов,
В мозгу жуткая путаница от многодневного одиночества, недосыпания, водки и виски, постоянного ожидания худшего. Вообще от всего того, что произошло. Вполне можно слегка крезануться… Но не исключено, что я спятил всерьез. Сумасшедшие, как известно, не понимают, что сошли с ума. Я вот чувствую, что со мной не все в порядке, но до какой степени…
Нет, вряд ли безумие глубокое, – я все делаю вполне разумно, здраво. Хожу в туалет, а не под себя, умываюсь, правда, пуская воду тоненькой струйкой, чтоб шум не могли услышать за дверью; я готовлю горячую еду, но плиту включаю на самую малую температуру, чтоб валик на счетчике не так заметно ускорял вращение… Я, наконец, написал двести тридцать шесть страниц вполне связного текста. Иногда я наугад открываю его, прочитываю довольно большие куски и остаюсь доволен. Конечно, есть стилистические неточности, грамматические ошибки, местами некоторая несвязность; кое-что я исправляю. Но шлифовка – не главное. Главное – фиксация череды событий, которые в итоге сложились в довольно страшную историю.
Кстати, несколько слов о том, как возникла идея ее записать.
В то же утро, когда мне позвонила Ольга с известием, что отвергнутый жених поклялся стереть меня в порошок, я решил на время испариться. Правда, возник вопрос: куда? Купить билет на самолет и улететь за границу? Но наверняка меня тормознут за долг Наталье. Если уж ее (судя по всему) не выпустили за двадцать штук долларов, то меня-то за сто наверняка… Уехать в какой-нибудь город в России? И что делать? Если на родину, то там меня легко могут найти, да и месяц с матерью я вряд ли выдержу – отвык быть сыном… Хотел было укатить в Минск (Иван побывал, рассказывал, что все дешево и жить легко), но опять же: чем там заниматься? Жить на съемной квартире, бродить по улице и думать, что здесь:
Короче говоря, я решил остаться. Затаиться… Раза два-три в сутки я выглядываю в окно из-за шторы, смотрю на «Селику». Она превратилась в огромный сугроб. Кажется, интереса к ней никто не проявлял; даже дворники не тронули. Внешне все довольно спокойно, несколько раз ко мне приходили, звонили, стучали в дверь, но ломать ее не пытались.
Без малого месяц прошел довольно быстро, и это наверняка благодаря тому, что я был занят – часов по двенадцать в сутки набивал в ноутбуке эту историю.
Да, почему стал ее записывать… Так вот – решив исчезнуть, я принялся обзванивать знакомых и приятелей. Плана, куда деться, еще не существовало, и потому я всем говорил разное: Руслану – что уезжаю во Франкфурт к сестре, Максу – что решил провести праздники в Витебске, Свечину – что с месяц буду в Крыму…
– Зимой в Крыму – это верх мажорства, – буркнул тот.
– Какое мажорство… Проблемы достали.
– Проблемы – когда на четыре сосиски денег нет.
Я не удержался и вкратце рассказал ему о том, что произошло в последние дни.
– М-да, – прозвучало в трубке, – я тебе даже завидую.
– В чем это?
– Ну, такая бурная жизнь. А у меня… Сижу вот, вымучиваю, о чем бы повесть написать. Никаких сюжетов… Наверное, о твоих проблемах попробую. Листов на пятнадцать такая социально-экзистенциальная вещь…
Я усмехнулся:
– Не получится.
– Почему?
– Ты же мало что знаешь. Поверхностное только. – Меня как-то встревожила эта свечинская идея. – Зря полгода убьешь…
– Да ладно, получится. Кое-что досочиню, или ты меня потом проконсультируешь… Название надо только удачное. Я всегда сначала названия придумываю, а потом пишу. Гм, – Свечин, кажется, задумался. – Жалко, «Богатые тоже плачут» уже забито…
– Это я богатый?! – Хотел раздражиться, но вспомнил, что тороплюсь, решил не тратить время на идиотскую пикировку. – Ладно, удачи в твоих попытках прославиться. В общем, будут спрашивать, я в Крыму. Феодосия, Ялта, Коктебель…
– А кто будет спрашивать? – мгновенно напрягся Свечин.
– Да, по идее, никто не должен… Ну, может, Иван…
– Он вряд ли. Он вообще на тебя крайне обижен. Считает, что ты его предал… У него суд, кстати, после Нового года. Реальный срок корячится.
– Я здесь ни при чем, – быстро сказал я. – Все, счастливо оставаться.
Потом часа два сидел на диване в столовой. Думал, что делать. В конце концов решил спрятаться в квартире, запасшись едой, алкоголем…
Съездил в «Пятерочку». Выбирал продукты долго и тщательно, будто от того, куплю ли еще одну пачку риса или гречки, «Монастырских» пельменей или «Богатырских», зависит мое спасение… Наконец загрузил «Селику», отвез домой. Забил до отказа холодильник, тумбочки. Осмотрел разрезанную стальную дверь в тамбуре. Да, ее так просто не починить. И не к кому претензии предъявлять: новоиспеченная хозяйка-соседка быстро сдала квартиру и перестала здесь появляться…
Что ж, будь что будет. Запер на оба замка хлипкую советскую дверь в квартиру. Придвинул к ней обувную полку, – наверно, чтоб себе показать, что проход заблокирован.
Снова сидел на диване. Старался понять, правильно ли поступаю. Решил, что правильно. Если что, буду защищать свое жилище, подниму шум…
Взял мобильный, нашел номер Ольги.
– Да, – почти сразу ее голос.
– Привет, – сказал я так замогильно, что сам испугался.
– Здравствуй. Как твои дела?
Отличный вопрос после того, что сама же наговорила мне утром!