Информатор
Шрифт:
Пятидесятилетний водитель, которого звали Лука, был уроженцем Бари. Он проработал бригадиром на стройке в Экваториальной Гвинее почти восемь лет. Второй итальянец — Сальваторе — был немного моложе. Покопавшись за спинкой сиденья, он вытащил аптечку. Монро обработала раны на ногах, что на дороге с ухабами оказалось непростым делом, и на вопрос о руке ответила, что просто поцарапалась, и тут же перевела разговор на другую тему, что-то спросив. Они развлекали ее историями из жизни в Экваториальной Гвинее, рассказывали о своих семьях на родине, посещаемой лишь пару месяцев в году.
За работу
Когда они доехали до поворота, Лука сбавил скорость и повернулся к Монро:
— У тебя есть документы?
Два паспорта и один вид на жительство. Но рисковать паспортами она не собиралась, а в данных обстоятельствах вид на жительство мог только все осложнить.
— Я была с друзьями и ничего с собой не взяла, — растерянно пробормотала она.
Лука остановил машину у обочины, там, где к ней примыкали заросли. Наморщив лоб, он показал на дорогу:
— Мы подъезжаем к контрольно-пропускному пункту. Там обязательно спросят документы и без них не пропустят.
Монро прикинула варианты и, видя по лицу Луки, что тому небезразличны проблемы, мучающие ее, изрекла с обреченным видом, будто читая строчки из предложенного кем-то сценария:
— Если так, я лучше проберусь дальше пешком.
Выдержав паузу, она, тяжело вздохнув, сделала движение в сторону дверцы со стороны Сальваторе.
— Я не хочу, чтобы у вас из-за меня появились проблемы. Спасибо за помощь и чудесную беседу.
Лука резким движением остановил ее. Она знала, что он так и поступит.
— Идти пешком тебе небезопасно. — Он снял грязную бейсболку и потер лоб. — У нас есть пиво, чтобы их угостить, и они не станут проверять кузов.
Он водрузил бейсболку на место и знаком показал ей следовать за ним. В открытом кузове громоздилось оборудование, применяемое в процессе нефтедобычи.
— Накройся брезентом и не высовывайся без нашего сигнала, — сказал он. — До Лубы дальше есть еще один КПП, кроме этого, а может, даже два — кто их знает. — Убедившись в том, что она устроилась удобно, он вернулся в кабину, и машина тронулась.
После того как они миновали КПП, Монро отодвинула брезент и уставилась на чистое голубое небо, стараясь дышать глубоко и ровно.
Грузовик неожиданно дернулся и остановился на одной из редких мощеных дорог Лупы. Озадаченная Монро зарылась поглубже в брезент. Она прислушалась к приглушенным голосам Луки и Сальваторе, что-то оживленно обсуждавших, но хоть что-то разобрать так и не смогла. Вскоре раздался звук хлопнувшей дверцы, и они снова тронулись.
Наконец они добрались до безлюдного поселка за пределами города и остановились. Ни Лука, ни Сальваторе так и не появились, хотя и обещали дать ей знать, когда доберутся до места. Через примерно полчаса Монро стала прикидывать, что ей делать дальше. Она решила немного поспать, а потом, дождавшись темноты, продолжить путь самостоятельно.
Ее разбудили шаги. Инстинкт, дремавший почти семь лет, дал о себе знать: она машинально потянулась за
Монро отозвалась шепотом и вылезла из-под брезента. Она села на край кузова, свесив ноги, и Сальваторе устроился рядом Он объяснил, что их задержал патруль: в городе оказалось полным-полно военных, проверяющих документы.
— Не знаю, подойдут ли, — сказал Сальваторе, передавая ей пару обуви и носки, — но без них ты не сможешь продолжить путь.
Чтобы достать обувь, им и пришлось остановиться в городе. Туфли были самыми что ни на есть примитивными — парусиновый верх, пришитый бечевкой к резиновым подметкам, привезенным из Нигерии или Камеруна, но ей они показались самыми чудесными, какие только бывают на свете.
Монро примерила их: они были чуть великоваты, но вполне годились. Она протянула ему банкноту в пять тысяч франков. Он улыбнулся и отказался взять деньги.
— Гостиницы переполнены, с ними здесь всегда проблема. Если тебе не удастся разыскать друзей сегодня, можешь переночевать в кузове. Но рано утром сюда придут рабочие, чтобы заняться выгрузкой.
Она кивнула на туфли:
— Ты уверен, что не возьмешь деньги? Ни за них, ни за то, что подбросили?
— Нет-нет, — подтвердил он. — Ты не первая, кто попадает в неприятности в этой сумасшедшей стране. Мы помогаем, когда можем.
Монро дождалась ухода Сальваторе и, соскользнув на землю, скрылась в тени. Стараясь держаться подальше от улиц, она двинулась к морю.
Почувствовав запах рыбы и дым костров, она направилась туда, откуда он доносился. Вскоре она оказалась на небольшом, очищенном от зарослей участке, застроенном маленькими домиками, сложенными из грубых обожженных деревянных брусьев и покрытых сверху гофрированными металлическими листами. Возле одного из строений женщины готовили на огне пищу. Вокруг на стульях и перевернутых ящиках сидел и, болтая и смеясь, мужчины и дети. Однако главным их занятием было, несомненно, поглощение ужина. Рядом неспешно крутились утки, переваливаясь с боку набок, а куры сновали возле огня, подбирая упавшие крошки пиши. С рядом стоящего дерева свисал керосиновый фонарь, а другой освещал вход в дом.
Уроженцы острова говорили на языке буби, более мелодичном по сравнению с фангом, используемым в основном на материке и в столице. Монро уже приходилось слышать буби и раньше, но она не владела им достаточно хорошо, чтобы общаться, а потому предпочла обратиться к собравшимся с приветствием на испанском.
В ответ взрослые тоже поздоровались и заулыбались, а дети уставились на нее, не скрывая любопытства. Монро выдала себя за обычную путешественницу, и они охотно ответили на ее вопросы и рассказали о столице и наиболее пригодных для купания местах, а кроме того, пригласили разделить с ними трапезу, отказавшись при этом от нескольких тысяч франков, предложенных ею. Тем не менее она вложила деньги в ладошку ближайшего к ней ребенка. Помимо рыбы на ужин были поданы листья подорожника, разрезанные на полоски и зажаренные в пальмовом масле, а также лесные улитки в жирной томатной пасте.