Инга Будкевич. Если бы знать…
Шрифт:
Е сли всю мою долгую жизнь разбить на эпизоды, каждый из них мог бы начинаться с фразы «Если бы знать…»
В войну, в 1943-м, мы с родителями оказались в эвакуации в Баку. Жили в центре города на проспекте Сталина, в доме № 65. Осенью я пошла там в первый класс. Это было лихое, голодное время. Единственной отдушиной стал кинотеатр, где крутили «Волгу-Волгу». Я смотрела этот фильм, наверное, раз сто! Особенно мне понравилась письмоносица Стрелка. Она лихо отплясывала лезгинку,
Однажды кто-то из соседей сказал, что актриса со своим мужем режиссером Григорием Александровым остановилась в «Интуристе». Начиная с этого дня я во главе целой ватаги сверстников дежурила возле гостиницы, ожидая, когда же наконец появится наш кумир. И вот из дверей выходит блондинка в красивом пальто и на высоких каблуках. Это была Она! Мы, окружив ее, бежали следом, а я во весь голос радостно распевала: «Орлова, Орлова! Играет и поет!» На всю жизнь запомнила, как она идет вдоль железных прутьев забора, за которым цветут кусты олеандра. Сначала Любовь Петровна улыбалась, потом ей, видимо, шумная процессия надоела. Она остановилась, угостила нас конфетами, а мне сказала: «Девочка, мне очень приятно, что ты меня знаешь и любишь. Я тоже тебя люблю, как и всех моих зрителей. Хочешь поговорить – пожалуйста, но кричать на всю улицу некрасиво…» Как мне стало стыдно! И конечно, никакого разговора уже не получилось. Если бы знать…
Много лет спустя, в 1974 году, я снималась в картине Александрова «Скворец и Лира» в роли светской дамы. Разведчицу Лиру играла Орлова. Так спустя тридцать лет судьба вновь свела нас.
Любовь Петровна, несмотря на возраст (а ей уже было за семьдесят и она болела), не давала себе поблажки. Даже репетировала в туфлях на каблуках. Впрочем, представить ее на съемочной площадке и в перерывах в удобных тапочках было просто невозможно. Я издали наблюдала за ней и искренне восхищалась: ну ни капли звездности! Помню, Орлова попросила ассистентку принести кофе. Мне-то казалось, что ее желание должно выполняться немедленно, а ждать пришлось долго. Но она ни слова не сказала медлительной сотруднице. Любовь Петровна была очень общительной, удивительно простой и доброжелательной, постоянно подходила к нам, актрисам, занятым в эпизодах. Я все же решилась и сказала: «А я давно вас знаю. Помните, в сорок третьем вы жили в «Интуристе» в Баку? Мы, дети, мучили вас, а я пела «Орлова играет и поет!» Конечно, она ничего не помнила, но из вежливости улыбнулась…
Сыграл ли тот давний случай в моей жизни какую-то важную роль, нет ли – не знаю, но я с детства мечтала сниматься в кино и петь, как Любовь Орлова. Взрослые меня всегда называли артисткой. После школы решила поступать во ВГИК, хотя при этом понятия не имела, что надо как-то специально готовиться к творческому экзамену. Но возле института кинематографии увидела такую страшную толпу, что испугалась и пошла в театральное училище при Малом театре. Но и там тоже народу тьма! Я растерялась. В коридоре познакомилась с двумя красивыми девочками – Микаэлой Дроздовской и Ольгой Бган. Мы потом вместе учились на одном курсе во ВГИКе. Правда Бган пришла к нам позже, посреди учебного года, уже сыграв главную роль в фильме «Человек родился». Речь зашла о том, кто и чем намерен удивить экзаменаторов.
– Ты что читаешь? – спросила Ольга.
– «Песню о Соколе».
– Понимаешь, это из школьной программы… – покачала она головой. – Лучше возьми повесть Катаева «Я сын трудового народа». Там есть хороший кусок – встреча брата с сестрой.
Я поблагодарила за совет и побежала в библиотеку за книжкой. И с этим отрывком, считая себя уже вполне подготовленной, вернулась во
И вот наступил день объявления результатов. Подхожу к институту, сердце от волнения готово выскочить. Ищу себя в списке, а в глазах все плывет – ничего не вижу! Рядом со мной стоит прелестная девушка, привстав на цыпочки.
– Простите, вы не поможете мне найти фамилию Будкевич?
Она посмотрела и обернулась с улыбкой:
– Поздравляю тебя, Инга! Я тоже прошла.
У нее было необычное древнегреческое имя Ариадна, а фамилию носила папину, немецкую – Шпринк. Мы обнялись на радостях. А потом вновь и вновь искали наши фамилии: все никак не могли поверить своему счастью. Ара стала известной актрисой, зритель знает ее как Ариадну Шенгелая.
В 1954 году во ВГИКе ради эксперимента объединили актерский курс Владимира Белокурова с режиссерской мастерской Михаила Ромма. В ней учились Саша Митта, Вася Шукшин и Андрей Тарковский. Совместных занятий у нас было мало, встречались в основном на общих лекциях. Зато будущие режиссеры приглашали нас, будущих актеров, сниматься в своих курсовых работах, что было очень удобно. Валя Виноградов, например, взял меня и Шукшина, Тарковский – Ару Шпринк.
Для студентов устраивали просмотры, иногда мы по пять фильмов в день смотрели. Однажды в Доме кино оказалась на балконе рядом с Андреем Тарковским. Нам показывали какую-то картину на христианскую тему. Я ничего не понимала в происходящем и то и дело теребила Тарковского:
– Андрюша, а кто это? А это что за человек?
Он терпел-терпел, а потом раздраженно буркнул:
– Библию надо читать!
Наш актерский курс был необыкновенным, ярким, талантливым, но у многих однокашников судьба сложилась трагически. Наш староста Юрий Ягодинский в двадцать три года повесился в общежитии. Тело надо было перевезти в Горький, денег на это не было. Тогда друзья пристроили его на заднем сиденье «москвича» – так и ехали четыреста километров. Стас Хитров много пил, что и привело его к печальному результату, как и Ольгу Бган. Микаэла Дроздовская во время съемок в Орджоникидзе погибла, получив ожоги при пожаре в гостинице, Вадим Новиков покончил с собой. Если бы знать…
Но тогда, в юности, конечно никто и предположить не мог, что будет с нами дальше. Жизнь впереди – и надо торопиться наслаждаться ею! Неподалеку от ВГИКа открыли универмаг, который стал местом паломничества наших модников и модниц. Два студента-оператора купили там куртки, похвастались – и все побежали за такими же. Потом на прилавки выбросили чешские бежевые полуботинки. С тех пор девчонок нашего курса можно было узнать по одинаковой обуви. Как-то мы с Арой и Людой Карауш поехали на рынок. Они купили себе розовые косыночки из кроличьего пуха, а я – целое боа! Родители меня баловали. Когда училась на третьем курсе, отец, оставивший военную службу, купил мне каракулевую шубку. Но в это время я уже была замужней дамой. Мы с Арой первыми выскочили замуж: вначале я, потом она…
В первый же год учебы мы подружились с ребятами с третьего курса режиссерского факультета. Эльдар Шенгелая, сын Нато Вачнадзе, снимал квартиру неподалеку от института. У него часто собиралась шумная компания, пили вино, присланное из Грузии, закусывая его чурчхелой и орехами. Вскоре я заметила, что Эльдар всерьез влюбился в Ару. А за мной поначалу ухаживал Леша Сахаров, его однокурсник. Однажды он провожал меня домой, взял руку, чтобы поцеловать, и сделал замечание: «Инга, надо обязательно делать маникюр!» Больше я с ним не встречалась.