Ингредиент
Шрифт:
— Оставайтесь на месте, мы прибудем через одиннадцать минут... – Связь оборвалась.
… Parole-Parole-Parole…
ОНИ прибыли точно через одиннадцать минут – пять коренастых парней в черных костюмах во главе с самим "ДИРЕКТОРОМ" появились в здании, кажется, это были сами ангелы смерти. "ДИРЕКТОР" невысокий, узкий в поясе, шел, сложив руки за спиной.
Широкое, но худощавое лицо его с довольно заметным внимательным носом, шаги этого задумчивого, но серьезного человека были неторопливы. "ДИРЕКТОР" поманил меня своей рукой, которая
— Так-так, плохо-плохо, Эммануэль, "ДИРЕКТОР" не доволен тобой. – Сказал он.
Две пары прозрачных бледно-карьих глаз уставились на меня критически, чуть ли не с обвинением, как свойственно людям, что знают, чего хотят и им нельзя отказывать.
Я избегал взгляда "ДИРЕКТОРА".
Как обычно, я чувствовал себя под угрозой, но на этот раз угроза была особенной.
"ДИРЕКТОР" дал мне легкую пощечину.
Я смиренно принял удар, при этом сохраняя идеальную осанку, и держа высоко поднятый подбородок. Мои мышцы были максимально напряженны, чтобы не выдать дрожь в моих коленях.
— Но ничего, мы разберемся с этим, где остальные? – Спросил "ДИРЕКТОР"
Я сразу повел их к комнате номер три.
По пути "ДИРЕКТОР" провел своим пальцем в перчатке по одному из деревянных карнизов, и посмотрел на него: — Это пыль? Плохо, очень плохо. Его тонкие черты лица искривились в форме отвращения.
Мертвый Сибирский Барин, лежал во все той же позе. Его "ритм" остановился навсегда. Нечего было допинг принимать! Ритм должен быть естественным. Наверноe.
"ДИРЕКТОР" это неживой человек. Однако неодушевленным его тоже не назовешь.
От него исходит "какая-то сила". Давление, страх и что-то еще.
— Отвратительно! Ребята, займитесь этим. Он всего лишь славянин, у нас не будет проблем. – Сказал "ДИРЕКТОР" хлопнув руками, и резко повернулся ко мне.
— Итак, рассказывай мне все в деталях Эммануэль, и не смей ничего утаивать, пупсик. Йенсен, снова был нетрезвый? – Промолвил "ДИРЕКТОР"
— Нет, Йенсен, был трезв, он четко выполнял свою работу. Сами же понимаете, тяжело сдерживать клиентов, когда они наглеют и сами кидаются с кулаками, громя все вокруг. Но он сделал все, что было в его силах и даже больше. Они сами виноваты, они же наркоманы неадекватные. Камеры все сняли.
— То, что камеры работают я в курсе. А вот ты чего так рано покинул свое рабочие место?
— Ну, я подумал что, ну что это, ну пора бы и домой, и ну, то самое, заведение уже пусто, никого нет, ну, я пойду, раз никого нет, остался только Йенсен… – Мне было трудно говорить, язык не слушался. Я был поглощен собственными россказнями, перед глазами у меня проносились изумительные образы, кровь бросилась мне в голову, и я вдохновенно лгал-лгал-лгал, но, в основном, говорил правду.
— Эммануэль, мой милый мальчик, когда ты разговариваешь, со мной, я чувствую и слышу, что твой мир сжимается, что больше в нем ничего не контролируется. Мне очень больно из-за этого. Теперь не ты уже воздействуешь на обстоятельства как должно быть истинному менеджеру, а обстоятельства воздействуют на тебя. Мир этого грязного, третьесортного славянина распался. Форма его распалась. Мир его исчез. Ты же понимаешь ЭТО? – Говорил "ДИРЕКТОР". Во время разговора "ДИРЕКТОР" смотрел на меня, поворачивался ко мне, но при этом ощущалось некое несоответствие,
— Эммануэль, мой милый мальчик, надеюсь, мы друг друга поняли, ты свободен…
Я поторопился вернуться домой, в спешке покинул подполье, вышел на стоянку, и куда-то еще, после чего завел машину и умчался из этого места как можно быстрее.
…Parole-Parole-Parole…
Вернувшись, я закрыл за собой дверь, трижды проверив замки.
Ощущение того, что за мной следят было сильно как никогда.
Хочется лишь одного – рухнуть в кровать, ничего не видеть и не слышать.
А, главное, ни о чем не думать. При воспоминании о сегодняшнем прошествии меня бросает в дрожь. Все-таки впечатлений мне хватило.
Вся тщетность моих дней ужасает меня, и я хочу кричать в беспомощной ярости в безнадежном неизбежном продолжении секунд, дней, годов.
Так надоело все! С каждой смертью умирает, словно меленькая частичка меня самого.
Перед сном я выпил несколько десятков грамм Ирландского виски. Люблю, выпить что-нибудь покрепче перед сном. И покурить. Не поймите превратно, я независим от алкоголя или сигарет. Я считаю, что алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.
* * *
Прошло ещё пару дней. Ничего не происходило.
Разве что, на своей улице я частенько замечал чудака в темно-коричневом пальто и держал ухо востро. Время как обычно, уходило из под рук. Я всё работал и читал. И снова работал. Тихий гул времени все проносился мимо, а я всё умирал, жил умирая.
Думаю, что я теряю время, когда не действует быстро, однако также я и не знаю, что делать с выигранным временем, кроме как убить его.
За короткий срок я прочитал все книги, что купил в магазине у андрогинного продавца, в его загадочном магазине. В основном это были книги по азиатской философии.
Ещё было много книг, про реинкорнацию, несколько книг Далай Ламы, и что-то еще.
Вот только в последнее время, я заметил у себя то, что я ненавижу читать.
И исчез сентябрь. А потом был октябрь, ноябрь и декабрь.
Наступила зима. Потом весна. Дожди всё поливали сердце моё своим гулом.
И поворачивался жизненный круг, и ежедневно я умирал, умирал и умирал.
Я умирал изнутри, во мне словно разрасталась какая-то черная плесень.
Для чего? Для чего, не понять мне не как.
А потом опять настала, осень. (Ах, ну-у, да, я забыл – Лето?).
«ЭТО: подсказывает мне, что я ВСЕ»
«Разум: подсказывает, что я НИЧТО»
«Между ними протекает моя жизнь»
ЖИЗНЬ
Жарко.
Даже аномально жарко для конца сентября (Если, конечно, сейчас сентябрь).
Прошел год, а хотя нет, погодите, год еще не прошел, прошло месяцев так примерно – одиннадцать? Я уже давно потерял счет во времени – может это и к лучшему.