Инициация

Скрипнувшая входная дверь заставляет поднять голову. Очередной небритый мужик с помятым лицом, который одет в грязную куртку, утратившую первоначальный цвет и оттянутые на коленках штаны. Когда подходит ближе к прилавку, чувствую отчётливый запах перегара.

— Награды не покупаем, это вне закона, — сразу решаю озвучить предупреждение, которое разворачивает каждого второго из подобных типов.

Но этот не смущается. Махнув головой, наваливается руками на толстое стекло, заставляя меня чуть отодвинуться —

слишком сильно от него несёт алкоголем и застарелым потом.

— Я вот что принёс, — алкоголик лезет в карман, доставая какую-то вещь, и выкладывает её на прилавок.

— Что скажешь? Выглядит вроде ценной. Настоящий антиквариат, — сразу добавляет он, убирая руку.

Взяв в руки “антиквариат”, кручу его в пальцах. Металлический кругляш, с прорезью вдоль окружности, которая прерывается четырьмя тонкими креплениями. В центре изображён знак бесконечности, а в металл надёжно вмурованы четыре небольших камня. Плюс отверстие для цепочки или шнурка — эту штуку явно предполагалось носить на шее.

Сразу же возникает порыв вернуть его покупателю с фразой “такое не интересует”. Останавливает только надпись с обратной стороны кругляша. Даже не она сама, а буквы, которыми эта самая надпись исполнена.

Это точно не латинский алфавит. Но и на азиатские иероглифы походит мало. За время работы, я успел насмотреться на разнообразный ширпотреб, который сюда тащили алкоголики всех мастей. Расчёт у них был прост: раз на предмете есть текст на непонятном им языке — значит это точно что-то интересное. И плевать, что эта хреновина была куплена кем-то из их родственников пару лет назад, во время отдыха в Таиланде или Индии.

Здесь другой случай — сколько ни кручу предмет в руках, не могу понять, какой язык использовал её создатель.

— Ну что? Сколько дашь? — “клиент” пытается сделать голос равнодушным, но я хорошо чувствую нетерпение и надежду.

— Откуда он? — задаю я стандартный вопрос, чтобы потянуть время и определиться, стоит ли покупать эту штуку.

Тот почему-то хмурится, на момент опуская глаза в стекло витрины. Но быстро поднимает голову, снова смотря на меня.

— Двоюродный брат в аварию попал. Ехал на мотоцикле, а тут фура. Месиво осталось одно. А штука эта отлетела на тротуар. Ну я и взял на память, как до места аварии доехал.

Звучит не слишком убедительно и на моём лице видимо отражаются некоторые сомнения.

— Да он не против бы был! Я ж на память просто! А у брательника она всегда при себе была. То на шее таскал, то на руку, как браслет повязывал. Никогда с этой железкой не расставался, — запальчиво добавляет “клиент”, для убедительности размахивая руками.

Ну да. Взял на память. А потом пришёл продать, чтобы купить себе новую порцию водки.

Впрочем, какое моё дело? Каждый человек сам выбирает, как ему жить.

Основной вопрос в другом, стоит ли покупать? Настоящим антиквариатом тут и не пахнет, зато может оказаться новоделом — копией чего-то действительно интересного. Причём, сработанной весьма качественно.

Если повезёт, можно выгодно перепродать и погасить часть долга.

— К Аюзу ты уже заходил, так? И раз пришёл сюда, покупать это он отказался, — я делаю классический первый шаг в переговорах.

Аюз работает по соседству. Буквально через десять домов от нас. Скупает всё подряд, не особенно беспокоясь о законодательных ограничениях. И всячески способствует созданию мифа в духе “Аюз всегда платит больше”. Поэтому алкаши первым делом тащат свои “драгоценности” к нему.

— Просто хочу выбрать лучшую цену, — не слишком уверенно лжёт мужик перед прилавком.

Широко усмехаюсь и кладу принесённую им вещь на витрину. Потом достаю из под прилавка банкноту в тысячу рублей и припечатываю рядом.

— Максимум, который я могу дать.

Тот недовольно кривится, при этом пожирая купюру глазами.

— Мало! Уверен, она в десять раз больше стоит! Ты её сейчас у меня за штуку купишь, а потом кому-то за десятку перепродашь! Или вообще за сотню! Только и умеете, что на простом народе зарабатывать. Кровопийцы, — возмущается мужик, не отрывая взгляд от денег.

— Не нравится цена, забирай и уходи. Это новодел. Не факт, что его вообще получится продать, — делаю я второй ход в стандартной и крайне простой схеме общения с такими “клиентами”.

Уверенность в голосе, как обычно срабатывает. Тот ещё несколько секунд мнётся, после чего быстро хватает купюру. Развернувшись, стремительно несётся к двери, даже не оборачиваясь на меня.

Дождавшись, пока дверь закроется, снова беру вещицу в руки. Рассматриваю странные буквы. Надо бы погуглить редкие языки и проверить древние алфавиты. Вдруг и правда что-то ценное.

Вздохнув, возвращаю предмет на прилавок. Окидываю взглядом помещение. Артём гордо называет это “магазином антиквариата”. Но на деле, он скорее является ломбардом. Основные деньги делают на скупке драгоценностей, остальное так, для вида.

Лет пять назад, я бы даже не подумал, что окажусь в таком месте. Скорее всего, даже не стал бы пытаться звонить по объявлению с вакансией. Впрочем, тогда у меня ещё были крылья. Метафорические, конечно. Зато дающие вполне реальную мотивацию двигать горы и осушать моря. Потом всё изменилось.

Морщусь от внезапно подступившей грусти. Правда, длится она недолго. Апатия — верный щит против любых эмоций. Если ты больше ничего не хочешь от этого мира, то нет и смысла из-за чего-то переживать или расстраиваться. Зачем? Можно просто плыть по течению и ждать дня, когда вселенная окончательно сожрёт тебя, а останки закопают на одном из кладбищ. Или кремируют — сомневаюсь, что у кого-то найдутся деньги на организацию моих похорон.

Вздохнув, отступаю в небольшую выемку, которая прикрыта ширмой. Снаружи всё выглядит так, как будто это проход в служебные помещения. Но на деле, всего лишь закуток с электрическим чайником и крохотным столом, где сейчас гордо лежит одинокий пакет с затвердевшими пряниками.