Инициал Спящего

Сугралинов Данияр

— За ноги можешь не переживать. Есть у меня талант не наступать во время танца.

Я поднялся, подал Рите руку и повел ее танцевать. Площадка быстро заполнялась парочками. Все танцевали, как умели, но большинство без изысков — в варианте, позволяющем максимально плотно прижаться друг к другу и дать рукам оперативный простор.

Не стали ничего выдумывать и мы. Я обнял девушку за талию, показавшуюся мне тоньше, чем я думал, а Рита положила голову мне на плечо. Мы закружились сначала медленно, подстраиваясь под движение друг друга, потом

чуть быстрее. Я чувствовал пальцами ее горячую спину, она же прильнула, прижалась ко мне и положила голову на плечо.

От девушки исходил легкий аромат пива и чего-то цветочного — я не знаток, но запах мне нравился.

— Ты не торопишься? — шепнула она мне в ухо.

— Прости, давай двигаться медленнее…

— Нет, я про Дис. Может…

Активирован экстренный выход: поступила внешняя команда капсулы погружения!

До выхода: 3…

— Рита, прости, кто-то активировал экстренный выход! — выпалил я, исчезая из ее объятий.

Что она ответила, я уже не услышал. Пробыв некоторое время в темноте капсулы, адаптируясь, я выждал, пока ко мне вернется контроль над телом. Из комнаты доносились чьи-то приглушенные голоса. Интра-гель схлынул, створки разошлись, и я увидел маму.

— Алекс, не знала, что делать… — растерянно проговорила она. — Но это важно.

Из-за ее спины вышла Тисса, и выглядела она ужасно.

Глава 14. Заведомо проигрышный спор

— Здравствуй, Тисса, — сказал я.

— Привет... — тихо ответила она, не зная, куда деть руки. — Я... у меня...

Она запнулась. Тисса попала под ливень и вся промокла, но вряд ли она была расстроена именно из-за этого. Обычно красивые глаза девушки покраснели, одна скула побагровела, а по бархатистым щекам покатились безмолвные слезы. Не помню, чтобы Мелисса Шефер когда-нибудь плакала. А я ее знаю с пяти лет.

В младших классах чрезмерно суровый отец Тиссы побрил дочь наголо. Вряд ли мистер Шефер хотел этим как-то наказать дочь или сделать посмешищем, скорее это вполне вписывалось в его представления о разумности и практичности. Ершик волос не надо часто мыть, он требует меньше шампуня, быстрее сохнет, да и вообще, отец Тиссы воспитывал дочь, как мальчика — и до средних классов одевал ее соответственно. Впервые после летних каникул увидев Тиссу, мы засмеялись, и даже учитель Грег не сдержал улыбки. Но Тисса лишь шутила в ответ, не обращая внимания на издевки.

Не плакала она ни тогда, когда вывалилась из переполненного школьного флаера, сломав левую руку, ни получив пребольно открытой мною дверью в лоб, ни когда третьеклассник Эд Родригез дергал ее за косы, а маленький Ханг отобрал у нее сумку и закинул на крышу.

Но сейчас глаза ее были полны слез. Она переминалась возле мамы, прикусив губу, но не выронила

ни слова, пока я спешно и суетливо одевался.

— Ладно, я, пожалуй, оставлю вас, ребята, — проронила мама. — Если пожелаете горячего шоколада или перекусить, только скажите. Да... Мелисса, уже поздно, и если захочешь, можешь остаться у нас переночевать. Я постелю тебе в гостиной на диване.

Мама ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я приблизился к Тиссе и молча обнял. Не знаю, откуда, но мне как-то удалось понять, что в этот момент лучше не произносить никаких слов. Она прижалась и разревелась, заливая меня слезами.

Мы так стояли долго. Крепко обняв, она почти повисла на мне, и в какой-то момент, почувствовав, как подгибаются колени, я повел к кровати.

— Давай сядем. После капсулы ноги не держат.

Она молча кивнула. Забралась на кровать, подтянув колени к груди.

— Расскажешь, что случилось?

— Да, — тихо ответила она. — У тебя есть еще футболка? Мне бы переодеться в сухое.

— Конечно.

Я вытащил чистую черную футболку с голопринтом Солнечной системы и протянул ей:

— Ты переодевайся, я пока схожу и принесу нам что-нибудь поесть.

Оставив ее одну, пошел на кухню. Папа смотрел что-то по комму, а мама суетилась у комбайна и при моем появлении обеспокоенно поинтересовалась:

— Как она?

— Пока не знаю. Оставил ее переодеться.

— Пицца и горячий шоколад?

— Да, отлично. Спасибо, мам.

— Будет готово через три минуты. Дождешься или вам принести?

— Дождусь.

— Тогда помогай — достань нож для пиццы... — мама помолчала. — Давно вы стали снова общаться?

— Не очень, мам.

— Будь с Мелиссой поделикатнее, Алекс, — добавил папа. — Я слышал, что у ее отца проблемы. Возможно, это сказывается на их отношениях. Она тебе нравится, сынок?

Я кивнул. Отец подмигнул, показал большой палец и снова погрузился в комм, с которого смотрел новости.

— Марк, я думаю Алекс разберется сам, — недовольно заметила мама. — Но сынок, вот что я тебе скажу. Если у девушки проблемы, и она летит именно к тебе за помощью, то это о чем-то говорит!

— Подтверждаю, — хмыкнул папа, не отрываясь от экрана.

Мама закатила глаза. В этот момент щелкнул таймер, и она достала дымящуюся пиццу из кухонного комбайна.

— Готово!

Четырьмя сноровистыми движениями она порезала круг «Пепперони» на части.

— Соус?

— Нет, спасибо, мам.

Она помогла мне донести пиццу и кружки с горячим шоколадом, а там их перехватила переодевшаяся Тисса. Мы снова остались одни.

Судя по сушившимся на спинке стула штанам, футболка осталась единственным предметом одежды на девушке, если не считать нижнего белья. Как бы то ни было, ее длины хватило, чтобы прикрывать эти интимные предметы гардероба... почти все время.

На обжигающую дымящуюся пиццу она накинулась чуть ли не с утробным урчанием, впрочем, как и я — оба проголодались.