Injectio Платины
Шрифт:
«Теперь уже точно никто не узнает: кого там перебили? — криво усмехнулась недавняя невольница. — Вот и всё. Концы в воду, вернее в огонь. Понятно, что без мародёров здесь не обошлось. Но как они это сделали? Да элементарно! Набросали сверху хвороста, полили какой-нибудь горючей дрянью и бросили факел. А начальству, если спрашивать будет, навешают лапшу на уши. Например: зверей хотели от поста отогнать, или чтобы не воняло. Трупов-то там полно лежало».
Глаза жрицы заблестели, по щеке сползла одинокая слеза, дрожащие губы шевелились,
«Радуется, что подруги не стали кормом для диких зверей? — предположила бывшая рабыня, слегка озадаченная столь странной реакцией спутницы. — Ну да. Если сегодня ночью хищники не залезли в фургон, то теперь им до тех мёртвых женщин уже не добраться. А может, она на это и надеялась, убирая тела в повозку? Тогда почему служанку оставила на дороге? Ну так — то же служанка. Вот же ж феодализм. Дворяне и эти, как их? Крепостные! Как же мне тогда здесь устроиться поприличнее? Ладно, подумаем об этом потом. Пока бы как-нибудь выжить».
— Сабуро! — негромко окликнула Ия спутницу, а когда та перевела взгляд на неё, выразительно махнула рукой вперёд, рассудив, что самое главное они увидели и поняли, а задерживаться зря здесь не стоит.
Однако, сделав несколько шагов, недавняя невольница едва не споткнулась от внезапно явившейся в голову мысли: «Знатная дама! Мародёры увидят, что её нет у фургона, и догадаются, что кто-то жив! Вот блин, надо же так лохануться! Оставили бы всё как есть, никто бы и не подумал, что кто-то уцелел. Но я же не знала, что эти уроды решат устроить погребальный костёр! И эта лысая тоже хороша. Такую подсказку оставила. Мы же тихо ушли, никого не потревожили, и если бы с дамой не облажались, никто бы ничего не узнал».
Она бросила через плечо сердитый взгляд на погружённую в себя женщину: «Хорошо, что я их языка не знаю, а то бы сказала всё, что думаю. Вдруг теперь эти мародёры нас искать начнут?»
Девушка мрачно засопела, но продолжая рассуждать, очень скоро успокоилась: «Но им же неизвестно, кто именно остался в живых? Нас точно никто не видел. Правда, жрица на первом посту во всю права качала. Там её точно запомнили. А значит, и мародёрам о ней тоже скоро станет известно. И чо? Тот бандит в фургон даже не заглянул. Может, не знал, что там ещё кто-то есть, или понадеялся на стрелы? У повозки все стены в дырках. Чудо, что жрицу не зацепило. А теперь уж не узнают, сколько народа в ней ехало. Хотя могут по скелетам определить…»
Данное предположение показалось настолько глупым, что путешественница между мирами насмешливо фыркнула: «Ага. А потом сделают реконструкцию лица и анализ ДНК… Нет, даже если они действительно что-то заподозрят — искать нас в этих горах всё равно, что иголку в стоге сена. Никто никуда не пойдёт. По крайней мере, пока эпидемия не закончится. А потом пусть жрица сама разбирается. Она, конечно, здесь не самая крутая,
Миновав очередной поворот, бывшая рабыня увидела знакомую рощу, вымершую деревню и женщину, сидевшую прямо на дороге в каких-нибудь сорока-пятидесяти метрах от них.
Сделав «на автомате» ещё несколько шагов, Ия замерла, ощутив сильный толчок в спину раскачивавшейся в так шагам корзины.
Она узнала ту самую крестьянку, которая приходила на стоянку каравана работорговцев вместе с двумя мужчинами и подростком.
— Даджет мило, Платино-ли? — проговорила спутница с вопросительными интонациями в голосе.
Неопределённо пожав плечами, недавняя невольница продолжила разглядывать женщину.
Та сидела, широко раздвинув прикрытые тускло-синей юбкой ноги в больших кожаных калошах с потёртыми подошвами, наклонив туловище и безвольно свесив руки.
— Найроду сайджан! — вскричала жрица, снимая с плеча свой конец копья.
Чтобы корзина не свалилась, девушке пришлось последовать её примеру.
Бросив узел, лысая женщина поспешила к крестьянке.
Переполненная самыми нехорошими предчувствиями, бывшая рабыня поспешила за ней.
Не пройдя и половины расстояния, она заметила, как с подбородка селянки на её грудь спускается тягучая ярко-алая капля, а кофту покрывают светло-коричневые пятна самого неприятного вида.
— Зараза! — крикнула перепуганная Ия, хватая спутницу за рукав балахона. — Сабуро, нет! Не ходи! Нельзя!
Та удивлённо посмотрела на неё, проговорив:
— Даул и иена окада, Платино-ли.
Недавняя невольница поняла только последнее слово и вновь энергично замотала головой, для наглядности чиркнув себя большим пальцем по горлу.
Видимо, услышав шум, несчастная медленно подняла бледное, восковое лицо с лихорадочно блестевшими, но одновременно затухающими глазами человека, ступившего на порог вечности.
Она натужно с хрипом и булькающим клёкотом в груди закашляла. На губах появилась красно-жёлтая пена.
— Даум и иена окади! — настойчиво повторила женщина, пытаясь оторвать пальцы спутницы от своего рукава.
Однако та упрямо покачала головой, потом указала пальцем на умирающую и, переведя его на собеседницу, чиркнула ребром ладони по шее.
— Стекам джали ушата! — вскричала жрица, рывком выдирая край одежды. — Тунами!
«Если она заразится и умрёт, то получится, что я зря её спасала? — промелькнуло в голове путешественницы между мирами. — И я снова останусь совсем одна без языка и знаний об этом мире. А вот фик тебе! Не пущу!»
В два прыжка догнав лысую дуру, Ия без лишних слов попыталась схватить её за руку.
В ответ та оттолкнула настырную девицу. Но бывшая рабыня вывернулась и просто заступила ей дорогу в каких-нибудь десяти-двенадцати шагах от натужно хрипевшей крестьянки.