Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие
Шрифт:
– Вставай, Мэриэнн, сегодня отличный день, я хочу вывезти тебя куда-нибудь за город.
– О-о-о, только не это! – простонала она, укрываясь-таки с головой. – Я ненавижу эти лесные прогулки!
– Ну, не хочешь в лес – тогда давай ко мне домой смотаемся ненадолго, мне нужно там одну вещь взять, я впопыхах оставил.
Марина выглянула из-под одеяла, поняв: поспать больше не удастся. Георгий в спортивном костюме сидел на кровати, а в руке его дымилась чашка кофе. Он с улыбкой подгонял дымок в ее сторону, стараясь вызвать у Марины желание
– Жора, ты невыносимый, – со вздохом констатировала она и села.
– В принципе, ты права, и можешь не ехать.
Но ее вдруг охватило нехорошее предчувствие, от которого стало трудно дышать.
– Сколько времени сейчас?
– Так уже даже обед прошел, – усмехнулся он. – Эх ты, проницательная… если бы я тебя убить хотел – сто раз мог это сделать и труп даже спрятать.
– Прекрати…
Ей отчего-то стало стыдно за вчерашний спектакль со «стечкиным» и прочими атрибутами. Кстати… Она незаметно скользнула рукой под подушку – пистолет был на месте.
– Убедилась? – насмешливо спросил Георгий. – Я ведь обещал, что не стану причинять тебе зла.
– Пафосно-то как, – пробормотала Марина.
– Пафосно. Но ты знаешь… я вот никогда не понимал, как это – не чувствовать в себе сил выполнить задание, а сейчас понял. Я на тебя полночи смотрел и все сильнее убеждался – даже если вдруг ты начнешь в меня стрелять – ну, вдруг – я не стану уворачиваться. Буду стоять и смотреть, как пули в тело входят.
– Бред какой-то, – пробормотала она, поежившись.
– Бред. Зато правдивый. Идем, я там поесть приготовил.
Уже на площадке, где располагалась квартира Георгия, Марина вдруг ощутила какой-то знакомый запах, но никак не могла вспомнить, что это. Однако этот запах будоражил что-то внутри, и Коваль напряглась. Но Георгий не подавал никаких признаков волнения, и это спокойствие передалось и ей тоже.
– Странно… я, кажется, на все замки закрыл, когда уезжали, – бормотал он себе под нос, орудуя ключами. – Хотя… черт его знает, может, не помню просто. Проходи.
Марина вошла, и знакомый запах настиг ее и здесь, в прихожей. «Галлюцинации», – подумала она раздраженно.
Дверь закрылась, Георгий бережно взял Марину за плечи и притянул к себе, наклоняясь, чтобы поцеловать.
– Ну-ну, продолжайте! Невтерпеж, смотрю, – раздался за Марининой спиной голос Хохла, и в тот же миг запах и человек сложились у нее воедино. Женька!
Коваль рванулась из рук Георгия и встала так, чтобы оказаться между ними. Ничего хорошего от внезапно появившегося здесь Хохла она не ждала.
– Ты как тут?..
– Угадай, – предложил муж, скрестив на груди изуродованные рубцами от ожогов руки. – Ну, что будешь говорить?
– Говорить буду я, – вмешался Георгий, но Хохол цыкнул на него, как на малолетнего шпанца:
– Ты вообще пока захлопнись, понадобишься – вызовут!
– Не забывайся! – негромко и зловеще протянула Марина.
– Зря ты это сказала. И замутила с этим
– Я тебе сказала – не забывайся! Вспомни, что потеряешь, если вдруг.
Хохол изумленно таращил на нее серые глазищи.
– Это ты о чем? Здесь надумала остаться? С ним вот?
– Не решила еще, – с вызовом заявила Марина, не совсем понимая, куда ее несет.
– А, не решила? Ну, так у тебя будет время решить. А мы пока выйдем и поговорим – да? – почти дружелюбно предложил Хохол Георгию.
Тот только плечами пожал:
– Как угодно.
– Ишь ты, грамотный, – хмыкнул Женька. – Решила прошлое вспомнить, да, котенок? По мажорам пошла?
– Не твое… – начала она, но Женька, схватив ее за руку, притянул к себе и впился в рот.
– Нет, дорогая, ошибаешься! – рявкнул, оторвавшись. – Ошибаешься – мое! Все мое, и ты вся – моя! И так останется!
Он отшвырнул Марину в комнату так, что Коваль, пролетев почти до окна, запнулась и упала.
– Выходи, – велел Хохол Георгию и, вытолкав его за дверь, захлопнул ее. – Пусть дома побудет, ей нервничать нельзя, – объяснил вроде в шутку, однако глаза его не смеялись. – Есть место потише?
– Есть, – спокойно ответил Георгий, не проявляя ни страха, ни агрессии. – Идем, поговорим.
Гаражный массив за домом Георгия словно был создан для разговоров подобного рода – темный, тихий, какой-то почти заброшенный, что, в общем-то, было недалеко от истины. Автовладельцы предпочитали оставлять свои машины прямо во дворе, под окнами, чтобы не тратить утром лишнее время на поход в гараж и открывание-закрывание ворот. Наверное, только пенсионеры по инерции продолжали загонять свои старенькие «Москвичи» и «Жигули» в кирпично-бетонные коробки, люди же помоложе пользовались только подвалами для хранения картошки и солений – если кто-то в городе еще помнил, как это все делается. Хохол сверлил взглядом затылок шедшего впереди Георгия и думал о том, что же именно ухитрился сделать этот мужик, чтобы настолько увлечь своей персоной Марину. «В койке фокусничал небось», – зло думал Женька, чувствуя отвращение к себе за ревность. Но иначе он не мог – его женщина не могла принадлежать кому-то еще, это было неправильно, и отдавать ее добровольно он не собирался. «Не с такими еще соперничал, все равно по-моему было. Всегда было по-моему! Потому что у меня нет никого больше, я не могу ее потерять, мне жить тогда незачем».
Георгий внезапно остановился и развернулся, спокойно глядя на приближавшегося к нему Хохла.
– Это глупо – вот эти бои кулачные, – произнес он, и у Женьки все вскипело внутри.
– Глупо? Не-ет! Я своего сроду не отдавал и сейчас не отдам. И не посмотрю, что Генка как лучше хотел.
– Геннадий Аркадьевич здесь ни при чем.
– Ну, ясен пень, он тебя к ней в койку не укладывал, это вы сами сообразили, – кивнул Хохол. – Ты не бойся, я убивать тебя не стану – ни к чему. Но поучу маленько – это да.