Инквизиция
Шрифт:
— Открывай, негодник! — кричала разъяренная бабуля с лестничной клетки.
— А если не открою, что тогда? — ответил Иван очень спокойно.
— Ах ты подлец! Ну погоди, сейчас позову дядю Юру, он дверь взломает и тогда ты у меня неделю будешь на коленях прощения просить!
— Иди в жопу, — сказал мальчик и пошел к двери. Ключей у старухи нет — она отдала единственный комплект внуку. И только теперь Ваня понял, почему она так сделала. Однажды он задержался, бабушке пришлось простоять минут пятнадцать перед закрытой дверью, и потом она ему жестоко всыпала. И надеялась, внук
— Что ты сказал? Ах, ты паскудник! Ты у меня пачку стирального порошка сожрешь! Открывай!
— Да пожалуйста.
Ваня открыл дверь, бабушка влетела в квартиру. На губах выступила пена, волосы растрепаны, она замахнулась на Ваню, но тут же упала, поскользнувшись на коврике. Для Вани в дверь влетела не старушка, а поток математических формул. Он мигом нашел двойку и решил уравнение так, чтобы она пропала. Куча формул упала и завыла.
— Что, ножку подвернула, сука, — сказал Ваня и ударил бабушку по животу ногой.
— Ах ты… ой…
Еще удар.
— Что, я? Я спрашиваю: что, я?!
Удар.
— Внучек…
— Кто ты такая?
— Внучек…
Удар.
— Я знаю, кто я такой, а вот кто ты мне неизвестно. Ну, я могу тебе подсказать. Ты готова повторять за мной?
Удар.
— Я… я…
Удар.
— Готова или нет?
— Да. Не надо…
— Поздно. Повторяй: я грязная старая сука.
— Я грязная старая сука…
Удар, теперь ладонью по лицу.
— Как ты выражаешься, мразь?! В твоем возрасте это неприлично. А вдруг я смогу это запомнить и стану матерщинником?
— Прости, внучек…
— Хорошо, что поняла. Но прощения мало. Надо ведь что-то сделать для любимого внучка…
Спустя час Иван сидел перед телевизором и ел салат оливье. Других продуктов в холодильнике не нашлось, да и вряд ли кулинарных талантов бабки хватило бы на большее. По комнате разбросаны корки от мандаринов, завтра старухе предстоит это убрать. Сама бабка в углу на голых коленях. Естественно, внук насыпал под колени гречки. Она до сих пор чувствует во рту вкус стирального порошка — пришлось съесть почти пачку. Часы показали полночь.
Глава 3
Андре еле-еле наскреб на билет до Москвы. Там можно сходить в банк и снять деньги с кредитки — в Питере нет соответствующего банкомата — но пока инквизитор на полном нуле. Он надел самую приличную одежду, оставив оружие дома. В Москве у него есть конспиративная квартира, там есть оружие. Прилетев, он туда и направился, поехав на автобусе. Москва встретила его россыпью новогодних гирлянд и предпраздничного настроения. Двадцать восьмое только что перевалило в двадцать девятое — Новый Год не за горами.
Он приехал на ближайшую остановку, пошел до съемной квартиры — на покупку своей денег Великая Инквизиция не выделила. Да, собственно, Андре мало времени проводил в Москве. Для него это город страха и кошмара, пережитого несколько лет назад. Здесь разрушились его мечты, и произошло становление. В тот раз жизнь дважды изменилась и не сказать, что к лучшему. И именно в Москве голос, призвавший Андре на охоту, спрашивал, когда же он вырастит гораздо громче и чаще. Что он подразумевал под 'вырастишь', Андре
Андре мучили кошмары. Ему снился огромный медведь, сотканный из теней, снился ужасный Абдула, снился загадочный Вабар. Это — его обычные сны, но вот, что-то поменялось. Вдруг сон приобрел плотность, Андре пронесло через всю планету, замелькали странные пейзажи, порожденные воспаленным воображением. В бесконечной мгле огромные сороконожки дрались с какими-то рыцарями; промелькнул лес, где ветки деревьев потянулись к нему крючковатыми сучьями; все вспыхнуло, из прекрасного оазиса выросла пирамида, гудящая протяжно и уныло; а вот все краски стерлись, небо опустилось, меж туч залетали странные силуэты, сотканные из нитей; следом мелькнула деревня, где жители что-то пели небесам; и вот он оказался в большом и красивом храме на побережье Северного Ледовитого Океана. Андре частенько бывал тут во сне и только один раз в реальности. Он прошел к вечно молящемуся священнику, стоявшему на коленях перед огромным иконостасом, опустился на колени рядом с ним. Придя сюда в первый и второй раз, он еще не умел молиться. Теперь умел. Они долго молились в полном молчании, и наконец, синхронно поднялись.
— Здравствуй, сын мой, — сказал священник.
— Здравствуй, отец мой, — ответил Андре.
— Что привело тебя сюда?
— То же, что и всегда. Я ищу ответы.
— А на какие вопросы? — они двинулись к маленькой келье, где всегда проходили их разговоры.
— Помните, когда я пришел сюда во второй раз, вы сказали, чтобы я искупил грехи, надо стать инквизитором?
— Да, сын мой.
— Я стал им, но мне кажется, что грехи от этого не стали меньше.
— Ты чувствуешь это? Но как ты можешь чувствовать, много на тебе грехов или мало? Только Господь знает это, Андрей.
— Теперь меня зовут Андре, — покачал головой инквизитор.
— Тебя зовут не так, как ты себя называешь, а так, как назвали тебя при рождении.
— Но я изменился, отче. Я стал инквизитором, и прошлая жизнь моя стерлась.
— И так тоже не бывает, сын мой. Нельзя стереть то, что было с тобой, потому что тогда ты сотрешь самого себя. Ты — это не просто тело, или разум, или душа. Вы хорошо объединили это в слово 'суть', но не до конца поняли, что это такое. Ты — это еще и все, что с тобой было, что будет, что есть и даже, что может быть. Это все ты.
— Я не понимаю вас, падре.
— И поэтому ты приходишь сюда, — кивнул священник. — Ты ищешь ответы, но забываешь, что ответы — это тоже ты. Они часть тебя, потому что вопросы твои.
— Все это слишком сложно для меня, святой отец.
— Помнишь, я рассказывал тебе про человеческий путь?
— Да. Вы говорили, что иногда первый шаг может быть не самым главным. Что самый важный и самый трудный шаг бывает и на середине пути. И что я этот шаг уже сделал.