"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
«Какая прелесть. Нужно будет порасспросить про него у хозяйки моего дома, госпожи Хабельсдорф».
Глава 4
О, Топперт был и вправду молодец. Волков просил у него список первых городских еретиков на десять человек, а он не поленился и написал о двадцати трёх. Тут были первые купцы, домовладельцы, банкиры, первые лица городских гильдий и коммун. Список был составлен с любовью и подробностями. Филипп Топперт очень старался и, учитывая, как быстро и как подробно список был
Только чтобы прочесть всё это, барону потребовалось полчаса, а к концу списка он с удивлением понял, что трое из этого списка проживают на улице Жаворонков. Неудивительно, улица была чиста и тиха. Она не походила на те улицы, что вечно забиты телегами и тачками, где дымят кузни и воняют прогорклым маслом дешёвые харчевни.
Генерал снова вернулся за стол, где Дорфус с помощником рисовали карту; барон рассматривал нарисованные улицы и иной раз заглядывал в списки, чтобы понять, где селятся нобили еретиков.
Ещё до обеда в казармы вернулся фон Флюген. И взглянув на него, Волков едва не засмеялся. Молодой человек придерживал левую руку, а ещё на его лице от носа и под оба глаза растекался пурпуром свежий синяк. И настроение у него было не очень хорошее, а когда генерал отозвал его в сторону и спросил, что произошло, оруженосец ответил:
— Это всё ублюдок Герхард Фабиус.
— Что он сделал?
— Сначала, когда я подошёл к ним, чтобы посмотреть, как двое из них будут драться на мечах и кинжалах…, — начал свой рассказ оруженосец.
— Двое… Местные ученики школы?
— Ну да… два взрослых горожанина. Их судил мастер, и я встал рядом с ареной, а один бюргер встал рядом со мной, это и был проклятый Фабиус.
— И что, он ударил вас?
— Нет, — бурчал юноша. — Сначала я с ним заговорил. Спросил, по каким правилам будут драться. Ну а он мне ответил. Всё объяснил, я подумал, что он благородный человек…
— Часто ли вы видели благородных бюргеров? — усмехался генерал.
— Я просто думал: раз люди учатся владеть благородным белым оружием, то они и должны быть благородными. А если…
— Ладно, ладно, — перебил его генерал. — Об этом после. Что же устроил этот благородный бюргер Фабиус?
— Ну, сначала мы смотрели, как идёт поединок, и разговаривали с ним, он рассказывал мне, кто из бойцов с каким оружием сильнее, он казался мне достойным человеком.
— И что было дальше?
— А как поединок закончился, он и говорит, мол, надо проверить и меня… Ну, каков уровень моего мастерства.
— Но я же запрещал вам вступать в поединки с местными, — напомнил генерал.
— Я ему так и сказал, а он сказал, что настоящего оружия мы использовать не будем, а возьмем шесты. И что отказываться я не должен, чтобы все в школе не подумали, что я трус и все люди герцога трусы.
Барон уже понял, что разрешение фон Флюгену посещать фехтшуле было ошибкой. Он вздохнул и спросил:
— Вы когда-нибудь упражнялись в работе
— Отец говорил мне, что шест — оружие черни, а единственно достойное копьё — это копьё для кавалерийского боя.
— Ясно; и вы, значит, согласились на поединок с незнакомым соперником и незнакомым вам оружием?
— Так они все меня подбивали, окружили и говорили: не бойся, не бойся, это же просто учебный поединок. Вот я и согласился.
— А вы, фон Флюген, не по годам умны, — едко заметил барон.
— А что… Они казались милыми людьми, я думал, что подружусь с ними, особенно с этим Фабиусом.
— Ну понятно… Значит, вы вышли с ним на арену. И что же там произошло?
Юноша стал рассеянно смотреть по сторонам и вздыхать.
— Отвечайте вы уже! — строго произнёс генерал.
— Он стал бить меня, — наконец выдавил фон Флюген. — Я думал, это будет учебный поединок. А он сразу ударил меня по уху. Вон…, — юноша показал своё ухо, край которого был лилово-синий, — а потом стал бить по ногам, а я не мог отбиться от него. А потом попал мне по пальцам, — теперь молодой человек показал генералу опухшие пальцы, — и когда я совсем уже не отбивался, так как толком не мог держать шест, он ударил мне в нос.
— А кто судил поединок — мастер?
— Да, но он больше смеялся вместе со всеми, чем судил.
— А судил вас случайно не Монтанари?
— Нет, не Монтанари, другой. Не помню его имени.
— Киммер, кажется, — вспомнил генерал. — Ну-ну, и что же, вы бросили своё оружие? Или же продолжили сражаться?
— Я не бросал, — сразу встрепенулся юноша. — Нет, не бросал, но тут вышел на арену прапорщик Брюнхвальд и прекратил схватку. Ну и Фабиус что-то ему сказал, но прапорщик не ответил. И вывел меня из школы и велел ехать в казармы.
— Очень интересная история, — флегматично заметил барон. Он ещё раз подумал, что отправлять этого балбеса в фехтовальную школу было ошибкой. И произнёс нравоучительно: — Надеюсь, господин фон Флюген, вы вынесете из неё уроки.
Генерал уже закончил разговор и хотел было уйти, но юноша остановил его:
— Господин генерал.
— Я слушаю вас.
— И что мне теперь делать? — спросил молодой человек.
Волков взял его руку и стал мять, фон Флюген морщился, но терпел; судя по всему, переломов на руке не было, и тогда барон ответил:
— Ничего не делать, врач вам не потребуется, всё само заживёт.
— Я не про руку, — произнёс юноша.
— А про что?
— Меня избили палкой. Как собаку. При всех. Все видели, все смеялись. А он ещё обзывал меня. Поносил моё имя.
— Да? И что из того?
— Но ведь это оскорбление, мне придётся вызвать обидчика на дуэль. На поединок до смерти!
— Придётся? — Волков изобразил удивление. Вот что уж точно ему не было нужно в сложившейся ситуации, так это дуэли его людей с горожанами. — Вы, что, собираетесь вызывать на дуэль каждую городскую свинью, что на вас хрюкнет?