"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Молчит, запираться надумала, — продолжал ангел, — тронь её сестра, под прикосновением спросим. Там запираться не будет.
Эльза хотела сказать, что не поняла вопроса, но вторая женщина протянула к ней два пальца. Коснулась лба её, словно толкнула. И поплыл маленький огонёк у девочки перед глазами, расплылся в большое белое пятно, а из него строгий голос стал говорить с ней.
Спрашивал её о разном, а она говорила ему ответы. И чтобы она не говорила, голос её опять спрашивал, опять пытал. Не отпускал. Сколько так продолжалось, девочка не знала. Вдруг свет исчез, дверь тяжко бухнула,
Анхен быстро шла по приюту и Ульрика за ней. Анхен говорила:
— К матушке я иду, а ты найди кого-нибудь, из дур наших, что охочи до мужских сосисок. Кого покрасивее возьми себе в помощь.
— Бьянку возьму, она козлищ жалует.
Так и разошлись они, Анхен пошла к старухе, а Ульрика пошла в покои, где нашла весёлую девицу в хорошей одежде. Что была весела, валялась в кровати и пела что-то другим женщинам.
— Пошли, певунья, — сказал Ульрика, — женишок тебе нашёлся.
— Молод ли? — сразу поинтересовалась девица.
— Моложе не бывает. И красив ещё.
— Да и пойду, раз так, — Бьянка встала, и начала править одежду. — А богат? Сколько даст? А делать что ему?
— Бесплатно потрудишься, матушка просит. А делать будешь всё, чтобы голова у него кружилась. Чтобы не в себе был.
— Ну ладно, сделаю, — важно сказала девица, встала к зеркалу, разглядывала себя, что-то правила на лице. — Сейчас мне идти? Куда?
— Сейчас, — отвечала Ульрика, — я с тобой пойду, — она глянула на женщин, что праздно сидели на кроватях, — а вы что сели? Полная печь золы вас дожидается, дрова перенесите в кухню, простыни снимите, на прачку несите. Сидят, зады отращивают, пошли работать!
Они с Бьянкой пошли в богатую часть дома, где жила матушка Ульрика и Анхен. Там, в столовой, сели ждать Анхен. Ждать пришлось недолго, вскоре из покоев благочестивой Кримхильды вышла Анхен. Подошла к ним, и достав из шва рукава платья старую, чёрную от времени иглу, показала её женщинам и спросила:
— Знаете, что это?
— Знаем, — кивнула Ульрика, а Бьянка молчала.
— Знаете, что с ней делать?
— Знаю, госпожа моя, — опять говорила Ульрика.
— Так делайте, — Анхен отдала иглу своей подруге.
— Найдёте того кто нам нужен в центре, у ратуши, я только что его в шаре видала. Ступайте. Уж сделайте это. Иначе плохо нам всем будет.
Ульрика, ничего не сказала, воткнула иглу себе в шов рукава платья, а Бьянка и подавно молчала, ничего не понимала, но чувствовала, что дело серьёзное, раз Анхен так просит.
Ульрика вязала Бьянку за руку и поспешила из покоев на улицу, а потом и в город искать того, кто им нужен был.
Максимилиан Брюнхвальд был горд тем, что ему дозволено было носить сине-белую одежду с великолепным чёрным вороном на груди. Берет у него был с пером, подарок отца. А ещё были
Одежду, особенно колет с гербом господина он держал в чистоте. Не то, что Сыч, колет у юноши был чище даже чем у Ёгана. Сапоги и коня он тоже чистил, не ленился.
Особо гордился Максимилиан, когда кавалер позволял ему нести его штандарт. Ехать впереди в красивом колете со страшным чёрным вороном на груди, нести штандарт и иметь право кричать на всех, кто суетится на дороге — это было истинное удовольствие.
В эти мгновения Максимилиан чувствовал себя настоящим оруженосцем, а не каким-то жалким пажом.
А кавалера он очень уважал, это уважение привил ему отец, который знал кавалера недолго, но был очень высокого мнения о нём как о воине. К тому же, как об удачливым воине.
Юноша, находясь рядом с кавалером, многому учился у него, и манере разговора, и поведению. Жаль, что обращению с оружием он не учил Максимилиана. Но он и не должен был.
Всем остальным юноша был доволен.
Он вышел из почты, где толстый почтмейстер опять ему сообщил, что для кавалера Фолкофа писем нет, и легко запрыгнул на коня. Взял поводья и стал уже поворачиваться, чтобы ехать в трактир где завтракал кавалер, да не поехал, не дал коню шпор, а наоборот притормозил его.
Прямо пред ним стояли две девушки, они держались за руки, одна что-то шептала другой и обе с усмешками смотрели на него.
Он немного растерялся, и хотел поворотить коня, чтобы объехать их. Так они не позволили ему, засмеялись и снова встали у него на пути.
— Добрые госпожи, дозвольте мне проехать, — еле смог от смущения сказать юноша.
— А не дозволим, — вдруг нагло сказала та, что постарше.
И обе они засмеялись.
— Так отчего же? — удивился Максимилиан.
— А хотим знать кто вы такой, юный господин, — заговорила вторая девушка. — Мы всех юных господ в нашем городе знаем, а вас нет.
— Отвечайте, юный господин, кто вы? — говорила та, что постарше.
Он вроде и слышал её, но глаз не мог оторвать от второй. Той, что была моложе. Юноша никогда ещё не видал таких, как она.
— Я… Я Максимилиан Брюнхвальд. Оруженосец кавалера Фолькофа.
У юной ещё девушки, кожа была не такая как у местных девиц, она была смуглее, и волосы её были если не черны, то уж точно темно-каштановые. И вились они красивыми локонами из-под замысловатого чепца. Глаза её были карие и большие, как вишни, а улыбка открывала белые ровные зубы. Она была обворожительна.
— Меня зовут Ульрика, — продолжала вторая девушка, — а это Бьянка. Да я смотрю, вы взгляд от неё не отводите?
Девушки снова засмеялись над ним и даже не скрывали этого.
— Что? Нет, — засмущался Максимилиан. — Я просто смотрю…
— Ах, так вы думаете, что некрасива Бьянка? — наглела девица.
— Что, неужто я некрасива? — притворно скривила божественные губки смуглянка. А сама так и пожирала юношу своими глазами вишнями.
— Да как же вы не красивы, вы очень красивы, — мямлил Максимилиан, не зная как ему быть.