"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Бывший господин? — не верил Волков. — Неужто он и стекла из окон вынул.
— Вынул их я, — сказал Михаэль, — но велел это сделать мне он.
Врет — не врет, разве тут угадаешь, а допрос учинять Волков пока не хотел:
— И что, мебель тоже он забрал?
— Все забрал, все, — отвечал Михаэль, — вот мужики соврать не дадут. Сами ему в возы все грузили.
Мужики согласно кивали. Мол, так и было все.
— А отчего он уехал? — спросил кавалер.
— От скудости, господин, — развел руки Михаэль, — прибытков от здешней земли немного.
— А люди где? — спросил Волков. — Землемер говорил, у вас тут три года назад двадцать дворов было.
— Так и было, господин, больше было, так потом померло много от чумы, а те, что не померли, на юг побежали в кантоны от голода.
— А дома их где? Почему всего восемь домов осталось?
Мужики стояли, печами пожимали.
— На нужды и дрова разбирали, канальи, — сразу догадался Еган.
— Господин, — стал просить Михаэль, — может, отпустите нас, потом поговорим, а то мы коней взяли в долг у господина барона Фезенклевера, землю вспахать.
— А у вас своих коней нет?
— Откуда, господин? Ни коней, ни коров у нас нету. Все как еретики забрали, так и нет. Уже три года как. А то, что спрятать нам от них удалось, так все волки порезали. Теперь из скотины на всю деревню и десяти коз не насчитаешь.
— А что ж вы пашите так поздно? — спросил Еган. — Яровые так месяц назад уже пахать нужно было. У вас же может не уродиться до осени.
— Так пахотная земля у нас в низине, ждали, пока вода сойдет, чтобы зерно не погнило.
— Господин, дозвольте я с ними пойду, погляжу, что он там пашут, — спросил Еган.
— Коня возьми, — сказал Волков.
Он был рад сейчас, что у него есть Еган.
Глава 14
Агнес рада была, что уехала. Хоть и тянуло ее к господину, хоть и хотелось ей лечь с ним, но все-таки, не могла она быть собой рядом с ним. Не чувствовала она рядом с ним воли. Так и висел над нею несгибаемый дух его. Очень был силен ее господин. И манил и отталкивал одновременно. И обижал еще, своим пренебрежением и нежеланием видеть в ней женщину.
Она выглядывала из окна кареты, чтобы увидеть бок Максимилиана. Он ей тоже нравился. Не так, конечно, как господин, господину хотелось подчиняться и быть покорной. Иногда. А вот юноша красив был. Губы нежные. Она бы их ему искусала. Да, искусает при первой возможности, до крови. Хорошо бы его тоже себе в лакеи взять, как и эту дебелую служанку Уту. И изводить его и изводить, до тех пор, пока он тоже, как и Ута не станет перед ней на коленях ползать. Она была уверена, что и его ей покорить удастся. Нет в нем той силы, что есть в господине. А вот в ней она была. Девушка все больше в себе чувствовала эту силу. Силу что людей заставляет покоряться. Да, хорошо бы было, взять себе Максимилиана, да разве господин позволит.
— Останови карету, — крикнула Агнес, голосом твердым и даже гневным, испытывая
И уже из этого решала, как ей продолжать разговор. Поэтому служанку не просила, сама кричала.
Юноша глянул на нее сверху и потянул вожжи. Нелегко ему было первый раз управлять каретой из четырех коней, он заметно устал, был хмур. Не в радость ему пришлось задание это. Карета встала.
— Дверь отвори! — рыкнула на него Агнес, глаз не отрывая от юноши.
— К чему вам? — нехотя спросил он. — Зачем встали тут, вон дичь вокруг какая. Ехать нужно. Не случилось бы чего.
— Отвари, говорю! — повысила голос Агнес, все следя за ним.
Если не слезет сразу, а начнет оговариваться, значит, не просто с ним будет.
— Да к чему вам? — и не думает он слезать с козел.
Косится на нее с неприязнью. Сидит арапником играет. Хотя длинный хлыст намного удобнее. Думает, что с арапником он смелым выглядит.
Агнес злится про себя: «Плохо, артачится, подлец, за госпожу ее не чтит. Но она уже знает, как давить! Теперь ей нужно ему в глаза заглянуть. Смутить его нужно. А лучше и испугать. Она знает, как это сделать».
Никто ее этому не учил. И не в книгах она это прочла. И ничего не придумывает, она просто знает. Не нужно ей придумывать. Все эти знания вытекают из ее женской натуры. Прямо из сердца.
— По нужде надобно мне, — кричит Агнес со злостью, — этого ты, дурак, услышать хотел?
Он соскакивает уже расторопно, отворяет ей дверь, и откидывает ступени, чтобы сошла она.
— Руку подай, — грубо требует Агнес.
Он подает ей руку, нехотя. Она пытается ему в глаза заглянуть, а он голову опустил, отворачивается. Подлец.
Агнес пошла к обочине, к кустам, взбесилась и крикнула:
— За мной ступай, боюсь одна идти.
— Не пойду я, — говорит Максимилиан нагло с вызовом, — пусть служанка ваша идет.
Наглость эта еще больше ее злит.
А Максимилиан еще служанкой ее распоряжаться вздумал, говорит Уте:
— Иди с госпожою, чего расселась?
Но та без слова госпожи дышать не станет, сидит сидмя. Глаза от страха круглые не знает, что делать.
— Иди же, со мной, — кричит Агнес и не служанке, а ему, — вдруг в кустах звери дикие.
— Да не тебе их бояться, а им тебя, — не громко говорит Максимилиан, вздыхает, но идет следом за девицей.
А та первый раз улыбнулась незаметно. Все же пошел он, хоть и не хотел. Заставила.
Не пошла далеко, юбки подобрала, села прямо у дороги, за кустом. Вовсе не стесняясь молодого человека. И смотрит на него исподтишка, в надежде взгляд его поймать. Ох, как ей хотелось, чтобы он взглянул. Уж она бы нашла, что ему сказать тогда. А он нет, отвернулся, таращится вдоль дороги.