Инквизитор Тьмы

— Ты кто такой? — первое, что спросил я, когда пришёл в себя.

Сделал я это в каком-то уж очень странном месте больше всего похожем на туалет. Но толком понять не мог, потому что перед глазами всё расплывалось. Мужика, что стоял в дверном проёме, смог определить только по очертаниям силуэта.

Он как-то очень странно стоял, с вытянутой вперёд рукой. Да и рука какая-то слишком длинная. Или мутант, или что-то держит в руке?

Тут масса вариантов. От банального рулона бумаги до пистолета.

Поэтому я не стал долго думать, а просто приказал ему умереть.

И обломался…

Причём жёстко так обломался. Тьма не отзывалась. Моя сила исчезла. Я не ощущал в себе ни капли так привычной энергии смерти. Вместо неё, была какая-то отвратительная светлая дрянь, от которой меня мутило.

Или это не от неё? Не зря же я здесь сижу…

От сорвавшейся техники у меня не только ещё сильнее стало в глазах расплываться, но и походу парализовало. Я не ощущал ног.

— Прости отец, но я не могу этого сделать, — выпалил стоявший передо мной Николай.

Откуда я знаю, как его зовут?

Этот вопрос породил лавину воспоминаний, что обрушились на меня, заставляя хрипеть. Причём воспоминания были чужими. Старика, в чьё тело я попал.

И попал после того, как был пойман долбанными поборниками света. Чтоб им пусто было.

Помню, что меня привели на эшафот. Помню, как толкал речь первосвященник Иоганн, с трудом выдавливая из себя слова. Чёртова развалюха! Потом меня хлестали плетьми, раздирая плоть. Затем за дело взялся самый искусный палач инквизиции и меня истязали ещё несколько дней, превратив в кусок кровоточащего мяса. А под конец они решили устроить фаер-шоу, со мной в главной роли.

Мне не понравилось.

Дерьмовая у них была программа.

Но я уверен, что инквизиции не понравилось ещё больше. Перед тем как умереть, я всё же смог закончить посмертную технику. Наслать на всех, кто был причастен к моей казни мор. С того момента, как моё бренное тело перестало функционировать все инквизиторы и их близкие были обречены.

Тьма — Свет: 1–0

Выходит, что мне всё же удалось очистить мир от заразы, которая, прикрываясь благими деяниями творила такое, что даже мне становилось дурно. Тому, кто всю свою жизнь посвятил служению тьмы, привык работать с мертвецами, демонами и прочими сущностями, которые отчего-то принято считать злом.

Избавил мир от истинного зла и сам склеил ласты. Тогда какого хрена сейчас происходит?

Чужие воспоминания постепенно начали укладываться, смешиваясь с моими и давая понять, что я конкретно так попал. В тело развалюхи, не стой первосвященника Иоганна, светлейшего князя Виктора Алексеевича Добрынина. Наставника нынешнего императора, и некогда его первого советника. В Российскую империю образца две тысячи пятнадцатого года от зарождения Храма Света.

Ещё бы понять, что всё это значит? Почему здесь летоисчисление ведётся от какого-то там зарождения? Как и кучу другого дерьма, что появилось в моей голове благодаря

Я умер в двадцать три и возродился сразу в семьдесят два. Не хило так поднялся. Можно сказать, купил себе уже прокаченного перса. Только у него уже песок из всех щелей сыплется. Но это поправимо. Нужно только привести мысли в порядок. А то из-за этого хаоса с чужими воспоминаниями думается весьма хреново.

Ещё и зрение никак не хочет приходить в порядок. Да и ноги по-прежнему не работают. А этот великовозрастный пень стоит и ни хрена не делает.

Угораздило же воспитать сына, который без указки даже задницу себе подтереть не может. Слюнтяй и размазня, у которого духа не хватило, чтобы пристрелить отца.

Стоять!

Это, что же получается, хрен, который до меня сидел в этом теле заставил собственного сына пристрелить себя? Куда я вообще попал? Что за дичь здесь творится?

— А ну, помоги мне встать! — гаркнул я.

Вернее, надеялся, что гаркну. А в итоге получился едва различимый хрип. Но Николай меня прекрасно понял и тут же оказался рядом, поднимая с унитаза и помогая натянуть штаны.

В этот момент над ухом раздалось шипение и запахло какими-то цветами. А ещё мне показалось, словно на мгновение заморосил дождь.

Получается, что это всё же туалет. А ноги я не чувствую, потому что сижу здесь уже очень долго.

— Отец, вот твои очки. — проблеял этот слюнтяй и через секунду зрение вернулось.

Белые стены, белая дверь и белый от страха сын. Высокий, плечистый, видно, что не брезгует физическим трудом. Лицо настоящего аристократа в двадцатом поколении. В общем, добротный мужик. Жаль только, что характером совсем не вышел. Иначе из него получился бы отличный глава рода.

Но это было ещё не всё. Послышался какой-то грохот, а через пару мгновений вылетела соседняя дверь и в помещение ворвались вооружённые до зубов люди. Пять человек. Они тут же заняли позиции и направили на нас оружие.

Не, ну тут совсем все страх потеряли!

Подобное я не стал терпеть. И плевать, что моя сила не отзывается. Плевать, что доступна только эта светлая гадость, которая была дана Виктору Алексеевичу при рождении. Я никому не позволю вот так врываться к себе в туалет со стволами на перевес!

Нужное воспоминание само всплыло в памяти. Сила подхватила его, прекрасно зная, что нужно делать. Достаточно было лишь посмотреть на этих идиотов, чтобы над их головами появились видимые только мне знаки.

Рунная магия, чтоб её!

Светлая дрянь, что никак не вяжется с использованием тёмной магии. И черпает свою силу из источника, подвластного главному врагу всех разумных — Порядку.

Но это и неважно. Главное, что я оказался невероятно силён в этом деле. Дружинины были единственным родом в империи, что владеет даром созидания рун. И я был сильнейшим в роду.

Архимаг — мать его!

Один из сильнейших магов империи. Её щит и меч. Сломанный, ржавый и уже очень давно не бывавший в бою.