Инквизитор. Божьим промыслом. Книга 14. Пожары и виселицы
Шрифт:
– Эх… Почти получилось!
Волков даже не кивнул ему, он наслаждался водой, что лилась с неба и освежала его. Только освежала, а потом, когда его исподнее промокло совсем, стала ещё и очищать, даже лечить. Он взглянул и увидел Хенрика, тот поднимался под дождь снизу, вылез и сразу снял шлем.
– Что? Залил он огонь? – спросил старший оруженосец.
– Как видишь! – отвечал ему фон Готт.
– Так то ведьмы дождь вызвали! – уверенно прокричал Хенрик.
И могучий фон Готт уставился на своего старшего товарища, широко открыв глаза:
– Чёрт! Хенрик,
А тут и Волкову в голову пришла нехорошая мысль, и он прокричал своим оруженосцам:
– Господа, напейтесь воды, пока она течёт с неба, и наберите её в шлемы. Нам она понадобится.
– Да, сеньор, – сразу отозвался фон Готт.
Хенрик поступил так же, но при этом он поинтересовался:
– Генерал, а вы, что, думаете, что мы тут задержимся?
Волков поднимает глаза к небу, но из-за падающей воды даже туч на небе рассмотреть не может, тем не менее он отвечает своему оруженосцу:
– Если так будет лить ещё час, то дорогу тут совсем размоет. А она и так нехороша для тяжёлых поклаж, и всё вверх и вверх идёт. Брюнхвальду будет непросто подтащить к замку пушки, может, придётся нам сидеть в этой башне не день и не два… А больше. Так что собирайте воду, господа.
Дождь заливал лица обоих его оруженосцев, струями стекал под доспех, а они держали шлемы, собирали ими воду и с удивлением смотрели на своего сеньора. Смотрели и удивлялись его прозорливости. Хотя могли бы и не удивляться. Не в первый раз его опыт и его знание дела позволяли ему делать прогнозы, которые для всякого другого не были очевидны.
– Поганые ведьмы, – наконец повторил фон Готт и словно всем другим стал объяснять, что и так каждому было ясно. – Вот ведь как всё ловко удумали! Пока полковник будет по грязи тащить в гору пушки, они нас попытаются выбить из башни.
– Именно, – согласился с товарищем Хенрик. – Вот и дождь такой сильный к тому вызвали, отродья сатанинские.
– Не хотят нас с маркграфиней выпустить из замка, – разумно предположил фон Готт.
– Хорошо, что вы это понимаете, господа, – заметил им генерал и уточнил у первого оруженосца: – А где пистолеты, Хенрик?
– Внизу оставил, не захотел тащить их под дождь, – отвечал тот.
– Пистолеты заряжены? – уточнил генерал. – А сколько в сумке зарядов осталось?
– Пистолеты заряжены. Пороха ещё на два заряда хватит, – тут Хенрик уже был не очень оптимистичен, – а пуля так всего одна осталась. То есть у нас ещё три выстрела.
– Уже неплохо, – произнёс Волков, умываясь дождём и снова поднимая лицо к небу. – Мы неплохо их потрепали; после нашего дела и потери великана задора у них, клянусь Господом, поуменьшится. Лишь бы к ним не подошло подкрепление.
– Думаете, сеньор, мы выстоим до подхода Брюнхвальда? – спросил фон Готт, и спросил это в таком тоне, который очень не понравился Волкову, и тот ответил почти с насмешкой:
– Уж от кого-кого, а от вас, фон Готт, я таких вопросов услышать никак не ожидал.
И тогда Хенрик посмеялся, и посмеялся он с видимыми нотками насмешки. И фон Готт, взглянув на него, стал говорить,
– Да я просто спросил!
– Ага-ага, – продолжает ёрничать старший оруженосец.
– Говорю тебе, просто спросил, и всё!
– Конечно, – флегматично замечает Хенрик. – Просто спросил.
– Думаешь, я испугался? – наседает фон Готт. – Если ты так думаешь, то ты полный болван, Хенрик. Говорю тебе, ты полный болван!
Но Хенрик только усмехается ему в ответ.
«Смеются… Мальчишки… Пусть смеются, пусть. Так всегда. После тяжёлой схватки молодые люди не вспоминают о потерях, а радуются, что сами живы. Что ж, я видел такое не раз, так устроена человеческая душа. Пусть смеются. Печаль мне сейчас тут не нужна. Это хорошо, что сейчас они позабыли про фон Флюгена. Так и должно быть. Это старики всегда, всегда помнят о мёртвых!».
И он сейчас вспомнил своего юного, но храброго оруженосца, который остался лежать там, на ковре, в большой зале и который, возможно, сегодня спас ему жизнь.
Глава 11
Вода наполнила шлем фон Готта до половины, прежде чем дождь стал слабеть. В большой кастрюле и в тех сосудах, что принёс наверх кавалерист, влага тоже собралась. Тут и сам Кляйбер появился на площадке; сначала он только высунул голову снизу с лестницы, огляделся с опаской и поинтересовался:
– Ну что, затихает? Грома более не будет? Как вы, господа, считаете?
– Не будет, не будет, – успокоил его Хенрик, оглядывая тучи.
– Ну хорошо тогда, – говорит Кляйбер и вылазит наверх окончательно, – а то не люблю я этого грома и всего такого.
Он начинает собирать воду из всех сосудов и аккуратно переливать её в большой кувшин с отбитым горлом. Он всё делал правильно, и ему не нужно было указывать. Сам генерал стоял, промокший до нитки, под последними каплями уходящего дождя, стоял, прислонившись к ещё теплым камням зубца. Его оруженосцы присели рядом, два товарища разговаривали и допивали воду из своих шлемов.
– Господа, – заметил Волков. – Мы ведём себя как невежи.
– А что? – не понимал ситуации фон Готт.
– Мы совсем позабыли про даму. Сами здесь наслаждаемся свежестью и водой, а она там сидит у лестницы… Одна.
– Позвать её сюда? – догадывается Хенрик. И напоминает ему: – Но тогда вам придётся надеть ваш гамбезон, генерал.
– Да, Хенрик, отнесите ей воды, а мне принесите мою стёганку, – распоряжается барон.
А когда Хенрик уходит, он забирает у фон Готта шлем, надевает его и выглядывает из-за зубца вниз, во двор. Так и есть, огонь полностью погас. Поджечь замок не удалось. И что теперь ему делать? Ведь положение у них, честно говоря, – не очень. Им оставалось уповать только на его товарища, на Карла Брюнхвальда. Что он придёт и возьмёт замок штурмом. Конечно, они ему помогут изнутри, и в успехе штурма генерал не сомневался, но… Это в том случае, если… если Карл Брюнхвальд приведёт сюда свой отряд. Теперь Волков вовсе не был в этом уверен. И дело было не в размокшей от дождя дороге. Всё было сложнее.