Инквизитор. Божьим промыслом. Стремена и шпоры
Шрифт:
Только чтобы прочесть всё это, барону потребовалось полчаса, а к концу списка он с удивлением понял, что трое из этого списка проживают на улице Жаворонков. Неудивительно, улица была чиста и тиха. Она не походила на те улицы, что вечно забиты телегами и тачками, где дымят кузни и воняют прогорклым маслом дешёвые харчевни.
Генерал снова вернулся за стол, где Дорфус с помощником рисовали карту; барон рассматривал нарисованные улицы и иной раз заглядывал в списки, чтобы понять, где селятся нобили еретиков.
Ещё до обеда в казармы
– Это всё ублюдок Герхард Фабиус.
– Что он сделал?
– Сначала, когда я подошёл к ним, чтобы посмотреть, как двое из них будут драться на мечах и кинжалах…, – начал свой рассказ оруженосец.
– Двое… Местные ученики школы?
– Ну да… два взрослых горожанина. Их судил мастер, и я встал рядом с ареной, а один бюргер встал рядом со мной, это и был проклятый Фабиус.
– И что, он ударил вас?
– Нет, – бурчал юноша. – Сначала я с ним заговорил. Спросил, по каким правилам будут драться. Ну а он мне ответил. Всё объяснил, я подумал, что он благородный человек…
– Часто ли вы видели благородных бюргеров? – усмехался генерал.
– Я просто думал: раз люди учатся владеть благородным белым оружием, то они и должны быть благородными. А если…
– Ладно, ладно, – перебил его генерал. – Об этом после. Что же устроил этот благородный бюргер Фабиус?
– Ну, сначала мы смотрели, как идёт поединок, и разговаривали с ним, он рассказывал мне, кто из бойцов с каким оружием сильнее, он казался мне достойным человеком.
– И что было дальше?
– А как поединок закончился, он и говорит, мол, надо проверить и меня… Ну, каков уровень моего мастерства.
– Но я же запрещал вам вступать в поединки с местными, – напомнил генерал.
– Я ему так и сказал, а он сказал, что настоящего оружия мы использовать не будем, а возьмем шесты. И что отказываться я не должен, чтобы все в школе не подумали, что я трус и все люди герцога трусы.
Барон уже понял, что разрешение фон Флюгену посещать фехтшуле было ошибкой. Он вздохнул и спросил:
– Вы когда-нибудь упражнялись в работе с шестом или копьём?
– Отец говорил мне, что шест – оружие черни, а единственно достойное копьё – это копьё для кавалерийского боя.
– Ясно; и вы, значит, согласились на поединок с незнакомым соперником и незнакомым вам оружием?
– Так они все меня подбивали, окружили и говорили: не бойся, не бойся, это же просто учебный поединок. Вот я и согласился.
– А вы, фон Флюген, не по годам умны, – едко заметил барон.
– А что… Они казались милыми людьми, я думал, что подружусь с ними, особенно с этим Фабиусом.
– Ну понятно… Значит, вы вышли с ним на арену. И что же там произошло?
Юноша
– Отвечайте вы уже! – строго произнёс генерал.
– Он стал бить меня, – наконец выдавил фон Флюген. – Я думал, это будет учебный поединок. А он сразу ударил меня по уху. Вон…, – юноша показал своё ухо, край которого был лилово-синий, – а потом стал бить по ногам, а я не мог отбиться от него. А потом попал мне по пальцам, – теперь молодой человек показал генералу опухшие пальцы, – и когда я совсем уже не отбивался, так как толком не мог держать шест, он ударил мне в нос.
– А кто судил поединок – мастер?
– Да, но он больше смеялся вместе со всеми, чем судил.
– А судил вас случайно не Монтанари?
– Нет, не Монтанари, другой. Не помню его имени.
– Киммер, кажется, – вспомнил генерал. – Ну-ну, и что же, вы бросили своё оружие? Или же продолжили сражаться?
– Я не бросал, – сразу встрепенулся юноша. – Нет, не бросал, но тут вышел на арену прапорщик Брюнхвальд и прекратил схватку. Ну и Фабиус что-то ему сказал, но прапорщик не ответил. И вывел меня из школы и велел ехать в казармы.
– Очень интересная история, – флегматично заметил барон. Он ещё раз подумал, что отправлять этого балбеса в фехтовальную школу было ошибкой. И произнёс нравоучительно: – Надеюсь, господин фон Флюген, вы вынесете из неё уроки.
Генерал уже закончил разговор и хотел было уйти, но юноша остановил его:
– Господин генерал.
– Я слушаю вас.
– И что мне теперь делать? – спросил молодой человек.
Волков взял его руку и стал мять, фон Флюген морщился, но терпел; судя по всему, переломов на руке не было, и тогда барон ответил:
– Ничего не делать, врач вам не потребуется, всё само заживёт.
– Я не про руку, – произнёс юноша.
– А про что?
– Меня избили палкой. Как собаку. При всех. Все видели, все смеялись. А он ещё обзывал меня. Поносил моё имя.
– Да? И что из того?
– Но ведь это оскорбление, мне придётся вызвать обидчика на дуэль. На поединок до смерти!
– Придётся? – Волков изобразил удивление. Вот что уж точно ему не было нужно в сложившейся ситуации, так это дуэли его людей с горожанами. – Вы, что, собираетесь вызывать на дуэль каждую городскую свинью, что на вас хрюкнет?
– Но он бил меня палкой при людях! – продолжал фон Флюген. – Я же не могу не ответить на это?!
Тут генерал чуть наклонился к нему и произнёс:
– Один раз, в одном городишке, меня тоже ударили палкой. Тот тип тоже был дерзкий горожанин.
– И что? Вы убили его?
– Нет, в тот момент я не мог этого сделать, но я вернулся, когда был в силах. И на дуэль бюргера не вызывал.
– Вы просто убили его! – догадался молодой человек.
– Ну что вы, фон Флюген, я же Рыцарь Божий, я не должен убивать чернь. Я просто отрубил ему руку, в которой он держал палку, которой бил меня.