Инквизитор
Шрифт:
– А Караимов, скотина, врал в отчетах Рябову, будто проблемы наркомании здесь вовсе не существует! – сквозь зубы процедил я.
– Скользкий тип… подловатый, – лихо заворачивая за угол, охарактеризовал уполномоченного Песцов. – Так бы и врезал ему по поганой роже! А у вас, извините, не возникало подобного желания?
Я не ответил, проверяя наличие патронов в своем «вале». Дурные предчувствия усиливались с каждой секундой. Спустя пару минут многоэтажки сменились небольшими частными домиками.
– Вишневая! – прочел на табличке водитель. – А вон нужный дом… мама родная! Не обманула вас интуиция!!!
У жилища пропавшего священника при явном попустительстве
– Вылезайте из норы, поповские отродья! Так и быть – даю вам шанс: снимите нательные кресты, бросьте их в грязь, растопчите ногами и отрекитесь от Распятого! Тогда пощадим. Иначе – спалим заживо! Времени на раздумья – минута!
– Тормози и отвлекай внимание, – выпрыгивая на ходу из машины, бросил я Песцову.
Персональный водитель Рябова был не просто шофером. В свое время Геннадий отслужил срочную в ВДВ, участвовал в боевых действиях на территории Чечни, имел правительственные награды (орден и две медали). Он хорошо владел различными видами огнестрельного оружия и приемами силового задержания. А также отличался смелостью, хладнокровием и решительностью, в чем я смог лично убедиться 27 октября прошлого года при боестолкновении с отрядом наемников, напавших на кортеж генерала Нелюбина [9] . В тот раз, правда, ему не повезло. В самом начале боя, успев уничтожить всего одного наемника, Песцов словил бронебойную пулю в грудь, и врачи несколько часов боролись за его жизнь. На этом, к счастью, черная полоса закончилась. Геннадий на удивление быстро выздоровел, вернулся в строй без каких-либо ограничений и с тех пор стал словно заговоренный. И в аварии побывал, и нескольких опаснейших операциях участвовал, но не получил ни единой царапины…
9
См. повесть «Пленных не брать» в пятом сборнике с твердым переплетом или в девятом с мягким.
Бах-бах-бах-бах, – завидев нашу машину, мерзавцы сбились в кучу (вот идиоты-то! – Д.К.)… и открыли по «бумеру» плотный огонь из карабинов.
Т-р-р, – короткая очередь Песцова (успевшего укрыться за капотом) снесла голову типу с канистрами.
Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! – совершенно озверели дружки покойного и даже не заметили вашего покорного слугу, внезапно появившегося среди них.
Имея в виду захват как можно большего числа «языков», я постарался обойтись без оружия, и лишь тому, кто требовал у детей топтать ногами кресты, перерезал глотку боевым ножом. Затем вытер лезвие об одежду убитого, кликнул Песцова и приказал связать корчившихся от боли подонков. [10]
10
Судя по всему, Корсаков в очередной раз использовал секретный раздел боевого самбо (которым он владел в совершенстве) и наносил удары в особые болевые точки, называть которые я не имею права. (И.Д.)
А сам подошел к дому, вежливо постучал в дверь но… дождаться ответа не успел,
– Свои! – шепнул в ухо знакомый голос.
(Оказывается, Геннадий вовремя заметил нового противника и подоспел на помощь мне, беспечно стоящему спиной к улице.)
Тра-та-та-та-та, – сухо протрещал «калашников». Стреляли из окна «Мерседеса» без номеров, задом выкатившегося из-за поворота. Пули выбили деревянную щепу напротив того места, где мгновение назад находилось мое туловище.
Выскользнув из-под стокилограммового прапорщика, я ответил длинной очередью из «вала», но пока то, пока се – малость опоздал. Проклятый автоматчик успел изрешетить всех четверых пленников, а водитель выжал газ. Тем не менее удрать у них не получилось. Какая-то из моих пуль пробила бензобак и вражья тачка исчезла в грохочущей вспышке взрыва. Три окна соседей-«наблюдателей» разлетелись вдребезги. Осколки металла попортили некоторые заборы и два курятника. Со всех сторон понеслись злобные, матерные ругательства.
«Веселенькие номера», – поднявшись, подумал я и окликнул Песцова:
– Ты в порядке, Гена?!
– В полном! – бодро ответил он. – А вот «языкам», похоже, кранты.
– Н-да уж! – взглянув на них, согласился я. – Двое в головы, третий в горло, четвертый – точно под левую лопатку… Неплохо стрелял, поганец!
– Ментов вызывать будем? – осведомился прапорщик.
– Придется, – вздохнул я. – Шесть трупов во дворе, минимум два в останках «мерса». Да и «добрые соседушки» тонну жалоб настрочат. Слышишь, как орут?!
– А когда нелюди собирались детей сжигать заживо, с интересом в окошки поглядывали, – глаза Геннадия сверкнули гневом. – Ненавижу таких уродов!
– Целиком разделяю твои чувства, – кивнул я, достал мобильник, набрал номер Сосновского ОВД и властно прорычал: – Дежурный? С тобой говорит полковник Ежов из Центрального аппарата МВД. На меня и моего помощника совершено двойное покушение. Высылай наряд милиции и пару труповозок по адресу: Вишневая, 15.
– Подъедут через десять минут, – торопливо заверил дежурный. – А… с вами, товарищ полковник, все в порядке?
– Естественно, – фыркнул я и нажал сброс.
Расстрелянная дверь со скрипом отворилась.
– Вы православные, дяденьки?! – робко спросил детский голос.
– Да! – хором ответили мы.
– Слава богу! Зайдите, пожалуйста! А то… тут… – голос прервался, сменившись громким плачем…
Глава 2
Пройдя сквозь темные сени вслед за вздрагивающей в рыданиях хрупкой фигуркой, мы очутились в чистенькой комнате с зажженной лампадой перед божницей [11] и сразу встретился с решительный взглядом двенадцатилетнего паренька, целившегося в нас из «Сайги».
11
Божница – специальная полка с иконами.
– Успокойся, мы друзья, – перекрестившись на иконы (Песцов сделал то же самое), сказал я.
Мальчик заметно расслабился, опустил карабин.
Фигурка-проводница, оказавшаяся заплаканной девчушкой лет четырнадцати, вдруг разревелась еще сильнее.
– Хватит сырость разводить! – сурово прикрикнул на нее юный воин и представился: – Меня зовут Андрей. Это – моя сестра Ольга. А плачет она из-за мамы. Сегодня ей совсем худо стало.
– Так она дома? – поразился я. – А мне, гм, говорили, будто ваша мать бросилась с моста в реку и утонула.