Инквизиtor
Шрифт:
– Петь, ну ты же не дурак, вроде. Как мог-то в отдел племянника Вени на работу принять?
– Да так же, наверно, как и поверить Вене когда-то, что он может ближе брата родного быть, - Пётр виновато опустил глаза.
– Вызывай Вадима этого, поехали, что время даром терять.
Вадим, взбудораженный адреналиновым драйвом, вошёл в кабинет начальника. Не заметив сидящего на диване Макара, выпалил:
– Пётр Сергеевич, вот рапорты о задержании, протокол допроса, документы задержанного.
– Спасибо, Вадим, за хорошую службу. Как у дяди дела?
– сложив в ящик стола
– Спасибо, хорошо, привет вам передаёт всегда.
– Ты присаживайся, мы сейчас с тобой вместе ему привет поедем передавать.
Вадим занервничал, меняясь в лице.
– Так поздно, вроде, спит он, наверно, - почувствовав сухость во рту, промямлил.
– А ты не волнуйся, и ты спать будешь, мы ненадолго, - Апостол надвигался на подчинённого.
Макар поднялся, подойдя сзади к Вадиму.
– Телефон свой дай, и код доступа скажи! Почитать люблю страсть как, уважь старшего, - из-за плеча протянулась рука знахаря.
– Быстро!
– скомандовал Пётр, погружая Вадима в гипноз пристальным взглядом.
Макар читал вслух короткие сообщения переписки Вадима с дядей. Дождавшись, когда Пётр зафиксирует жучок под одеждой подчинённого, снял со спинки стула свой плащ, накинул его на плечи, накрыв голову объёмным капюшоном.
– Серпентарий тут у вас. Бардак!
– не сдержался знахарь.
– Пошли, капитан очевидность, - потрепал волосы младшего брата так, будто не было всех этих лет отчуждения.
***
Очнувшись, Мирон осмотрелся по сторонам. За эти дни он чувствовал себя неваляшкой. Его качают-качают, а он только брякает. И опять вот он здесь проснулся, в этом мире. Только думал, что завершился цикл кармический и уже, как в прошлой жизни, под колпаком инквизиции на суде. Хорошо, что Аня успела убежать. Интересно, где она сейчас?
Его не волновало то, что предстоит пройти ему. Мирон понимал: в его действиях нет оснований для лишения свободы. Вадим вопросы задавал неадекватные на допросе. Пётр Сергеевич вышел на связь до задержания, назвал его по имени, в день увольнения отношение было к нему другое, значит, произошло что-то, что заставило начальника усомниться в правильности пренебрежительного тона. Только подумал, что отдел его отпустил, теперь лежит на продавленном диване в тёмном кабинете. Провёл рукой по стене, в поиске выключателя. За дверью раздались шаги. Ключ провернулся в замке. Дверь открылась. В темноте комнаты замерцали татуировки Егеря.
– Это что ещё за человек-светильник?
– Мирон рассмеялся, понимая абсурдность ситуации. Он считал Анну сумасшедшей, но видимо, это заразно.
– Ты чего ржёшь, по голове набили что ли?
– Егор нащупал выключатель, прищурился от перепада освещения.
Мирон припухшими веками всматривался в посетителя. Его голос был ему знаком, минуту сопоставлял в памяти черты лица из прошлого со стоящим перед ним круглолицым мужчиной. Почесал голову.
– Егор? Ты что ли?
– осторожно поинтересовался он.
– Дарова, Мирон!
– широко улыбаясь, протянул руку, пытаясь помочь другу подняться.
– Я что умер?
– пожимая руку, нахмурил брови в непонимании.
– Мы не ангелы,
– Ты как здесь оказался?
– скорчившись от боли, встал на ноги.
– Поехали, по дороге расскажу, - подставив плечо, дождался, когда Мирон обопрётся.
– Идти можешь, или на руках понесу?
– Не, я конечно не против на ручки, только, боюсь, не поймут нас. Я рад тебя видеть!
В тёмном коридоре отдела медленно двигалось световое пятно. Мирон, чувствуя плечо старого знакомого, шутил над собственной немощью. Забыв про боль и отчаяние, вспоминал молодого Егеря, странного парня из госпиталя, которого многие считали не жильцом.
Инвестор
Пьяный Веня расслабленно сидел на диване в шёлковой полосатой пижаме, болтая в руках бокал с коньяком. Выслушав рассказ Вадима, который под гипнозом доложил ему обстановку в отделе, дядя самодовольно улыбнулся, причмокнул губами, глотнул.
– Вот, племяш, я же говорил тебе: главное, правильно расставить приоритеты. Хочешь, ты, коньячок столетней выдержки, как я пить? Сам тоже умей - выдержать, вычислить, изучить, дождаться, а потом раз, пробочку открыл и дивный аромат веселья. И дядю слушай, всегда слушай дядю. Наше поколение просто так вам не сольет ни копейки, служите исправно и будете в шоколаде.
Вадим сел рядом, не моргая, пробормотал в ответ:
– Спасибо!
– Правильно, слушать надо больше, чем говорить, уважай старших. Я когда Инну эту под себя подминал, знал, что хоть и пустая она, голова маленькая, рот большой, но мне её мозги и ни к чему, потому что Веня - гений и знает, Веня, всё знает. А эти что: лаятся, за добром своим не следят, а дядя твой раз-раз тут лес по чёрному налу вывез, тут подсуетился с угольком, тут камушки за откаты перевёз. А потом быстренько раз флажки расставил, чтобы продолжалась движуха. Каждый упёрто на своей правде стоит, а мне только ходи, да подливай масла в огонь. И ещё на полгода суеты одним, а Венечке бабосы капают!
– довольно улыбнулся, поправив очки, нырнул носом в бокал.
– Во! Понюхай!
– поболтал стеклянной посудиной, поднёс к носу Вадима.
– Спасибо!
– Вадим кивнул головой, улыбнулся.
– А по отделу твоему я скажу так. Гавнюка этого, Петю, с кресла снимем через недельку, за превышение. Я ему такой пиар устрою! Избитый сотрудник, затворки секретного отдела, на каналы федеральные в новости пробьется.Это будет ему моя личная симфония апокалипсиса, соло виртуоза на скрипке!
– мечтательно взболтал бокал, поднял полюбовался в тусклом свете лампы.
– Здорово я придумал, да, племяш?
В комнату вошёл Апостол, демонстративно аплодируя.
– Венечка, монолог Гамлета, практически: «О, бедный Йорик, королевский шут!» - Пётр указал Вадиму жестом кыш. Вадик резко сорвался с места, вышел за дверь.
– Послушный у тебя племянник - хорошее воспитание, дрессировка почти. Коньячком угостишь? Сколько там говоришь, сто лет выдержки?
– Охрана, где охрана? Посторонние в доме!
– Веня попытался сорваться с места. Апостол сжал его предплечье.
– Спят они! Тебе коньяка для старого друга жалко?
В дверном проёме появился Макар.