Инквизитор
Шрифт:
9. СВИДЕТЕЛЬ?
Одним из первых в квартиру преступника ворвался старший оперуполномоченный майор Александр Мисюля. Увидев сотрудников милиции, бандит выхватил нож и бросился на них. Ближайшим к преступнику оказался Мисюля. Он выстрелил в замахнувшегося ножом Хатакиева и убил его. При обыске на квартире оперативники нашли пистолет "ТТ" и револьвер системы "Наган".
Сегодня, 27 апреля 1994 г.
Две недели подряд я провел в редакции. Саню в действительности не интересовала обстановка в криминальном мире. Он любил экономику. Следя за экономическими показателями, он с удовольствием потирал руки, когда читал о росте цен, безработице и спаде
Каково же было удивление сотрудников милиции, когда в понедельник прокуратура города возбудила против майор Мисюли уголовное дело, обвинив его в умышленном убийстве! У оперативника изъяли оружие и временно отстранили от работы. Оскорбленный и находящийся на грани нервного срыва, старший оперуполномоченный вечером, в понедельник, закрылся в собственном гараже и включил двигатель своих "Жигулей"... Через несколько часов его нашли мертвым".
Там же.
Он был убежденным демократом, и Темная Лошадка был его личным врагом. Последнюю неделю экономические показатели явно не радовали главного редактора. Видимо, операция "Чистка" все же принесла кое-какие результаты. Одновременно активизировался Институт фискалов. По официальным данным с момента введения диктатуры налоговые поступления в казну увеличились на тридцать семь процентов. "Финансовые известия" еженедельно печатали сводки о конфискации счетов и имущества фирм, уклонявшихся от уплаты налогов, а также предприятий, "не сумевших экономически обосновать" повышение цен на продукцию, выпускаемую по госзаказу. При этом рос список угодивших в тюрьму.
Стоит отметить, что согласно существующей инструкции по применению оружия майор Мисюля имел все основания для выстрела по преступнику. Остается только догадываться, что же стало причиной "необоснованного" поступка прокуратуры, который обернулся трагедией.
Там же.
"Временная стабилизация путем драконовских мер. Долго она продолжаться не может. Количество отечественных банков сократилось наполовину и все оставшиеся работают под контролем Особой комиссии. Особисты! А иностранные банки работают без всякого контроля!" - восклицал Саня.
В этот день, придя на работу, я, как обычно, первым делом начал просматривать сообщения информационных агентств. Пробежав по заголовкам, остановился на кратеньком сообщении: "Теракт против высокопоставленного чиновника аппарата президента".
Поскольку первые две недели после "Чистки" пресса не баловала читателей описанием террористических актов, я занялся в первую очередь этим сообщением. Читая его, я почувствовал легкий холодок в груди.
"Вчера в подмосковном Зеленограде произошел взрыв. Неустановленное взрывное устройство было заложено в машину "мерседес", принадлежавшую аппарату президента. Во время взрыва в автомобиле находились помощник президента по особым поручениям Константин Сидоренко и два его сотрудника. Все трое погибли. На расследование этого дела брошена лучшая бригада прокуратуры Российской Федерации и Московского управления по борьбе с организованной преступностью и терроризмом Службы безопасности России.
Константин Сидоренко был одним из особо доверенных сотрудников президента и одним из самых осведомленных. Президент приказал докладывать ему о ходе следствия ежедневно".
Итак, Кота убили, несмотря на все меры предосторожности и высокий профессионализм. "Не сладко спать, а целым встать!" - припомнилось мне.
Однако первой мыслью, пронесшейся как молния в моем мозгу (потом мне будет очень стыдно признаться в этом самому себе), было:
Я полез в сейф и достал оттуда удостоверение корреспондента "Президентского канала". Что ж. Попробуем. Если Темная Лошадка убирает свидетелей и знает, что я- один из них, то терять мне нечего. Если же Кота убили "те", то, получая информацию о ходе следствия, я могу узнать много интересного о "Чистке". Только бы не оказаться в Службе безопасности в положении Шуры Балаганова в роли сына лейтенанта Шмидта при встрече с "родным братом". Другими словами, не напороться бы на настоящего корреспондента "Президентского канала".
В вестибюле здания, в котором помещалось Московское управление по борьбе с организованной преступностью и терроризмом, охранник в штатском долго изучал мое удостоверение, затем связался с кем-то по телефону и попросил проверить обладателя удостоверения под моим номером. Получив ответ, он опять заглянул в книжечку и спросил:
– К кому и по какому вопросу?
– Меня интересует все, что связано со вчерашним убийством помощника президента.
– Второй этаж, комната двести сорок шесть.
Я поднялся по лестнице и пошел по узкому коридору, застланному красной ковровой дорожкой. В коридоре ни души. Комната 246. Я постучал и потянул дверь на себя.
– Можно?
– Заходите, товарищ Иванов.
Я обомлел. Вот так встреча. В просторном кабинете за столом, заваленном бумагами и фотографиями, сидел Шурик-гэбист.
В 1977 году я по заданию редакции выезжал в Ригу. Поскольку с билетами было, как всегда, напряженно, я позвонил своему другу Вовке, офицеру второго управления Генерального штаба, который имел возможность пользоваться внутренней генштабовской кассой. Оказалось, что Вовка также уезжал в командировку в Ригу с двумя сослуживцами и в тот же день, что и я. "Отлично, - сказал он, - возьмем купе, доедем с музыкой".
Мы встретились на Рижском вокзале за тридцать минут до отхода поезда. Вместе с Вовкой стоял офицер его отдела. Под два метра ростом. В сравнении с ним Вовка, мужик довольно крупный, казался задохликом. Он протянул мне руку и представился: "Шурик". Третьего пока не было, и мои попутчики сказали, что ожидают еще одного Шурика. "Хороший парень, но служит в Особом отделе. Так что ты язычок попридержи", - предупредил меня Вовка.
Второй Шурик вошел в купе одновременно с отправлением поезда и тут же достал из портфеля две бутылки коньяка и лимоны. Я про себя разделил обоих Шуриков на Шурика-военного и Шурика-гэбиста.
Шурик-военный также достал бутыль водки и огурцы, а из Вовкиного огромного портфеля, как по щучьему велению, появились на столике восемь бутылок "Жигулевского". Ночь провели весело. Шурик-гэбист балагурил и потчевал нас анекдотами про Брижнева (до сих пор не знаю, с какой целью, то ли проверить нас на лояльность к Советской власти, то ли показать, какой он рубаха-парень), но военные предпочитали говорить о бабах.
В Риге офицеры устроили меня в военной гостинице, где остановились сами. Последний день пребывания в столице Латвии выдался на редкость мерзким. С залива дул пронизывающий ветер, дождь лил не переставая с самого утра. Поезд на Москву уходил в двадцать два часа.