Инквизитор
Шрифт:
– Воины, этот рыцарь нам поможет!
Люди коннетабля заметно подтянулись, а народ, особенно дети, загалдели.
– Вон оно как, рыцарь! Настоящий!
Солдат поморщился, ему все это не нравилось, он с коннетаблем дошел до конюшни, а в конюшне ему стало нравиться еще меньше.
– Это их лошади? – Солдат указал на лошадей.
– Они, – ответил коннетабль.
– Послушайте, коннетабль, а вы знаете, что любая из этих лошадей стоит дороже этой вашей харчевни? Берите этих лошадей, отгоните их в замок, барон вам только спасибо скажет. И пусть они потом эту харчевню
– Я боюсь, что они сожгут всю деревню, – ответил коннетабль.
– Ну, так заколотите дверь сами и подожгите ее.
– Нельзя, – мальчишка стал еще печальнее. – Там две молодые женщины. Мужики меня возненавидят.
– О, так вы волнуетесь о женщинах? А на южной дороге вы приказали повесить двух мужиков, за просто так.
– Так они же чумные. Пришли из чумных мест.
– А, чумные, тогда понятно.
– Мне барон приказал вешать всех, кто придет с той стороны, ну вот я…
– Да понятно, – прервал его солдат. – Вы мне вот, что скажите, вы видели этих, – он кивнул на лошадей, – их хозяев.
– Угу, – кивнул молодой человек.
– И что, страшные?
– Угу.
– Ясно.
– Ну, так что, поможете? – Почти жалобно спросил коннетабль.
– Видите эти кольца на уздечке? – Солдат подошел к лошади, ткнул пальцем в уздечку.
– Да, – ответил коннетабль.
– Это кольца для украшений, сюда вставляют ленты, так ламбрийцы украшают своих коней перед боем. В эти кольца они вставляют ленты цвета своего полка.
– Ламбрийцы? – Упавшим голосом спросил коннетабль.
– Да, ламбрийцы, знаете, кто это?
– Наемники.
– Самые дорогие и самые лучшие наемники на свете. Их там четверо?
– Да, я видел четверых, когда они въезжали в деревню.
– И нас четверо. Если, конечно, считать двух ваших стражников. У хибары два окна, судя по всему. У каждого поставим по человеку. Хибару подожжем, если конечно будет гореть. Мы с вами встанем у входа и будем рубить, всех кто выскочит.
– Но…
– Да помню я, там женщины, поэтому драться с ними мы не будем, а будем их уговаривать отпустить баб. Согласны?
– Согласен. – Кивнул юный коннетабль
– И не вздумайте их чем-нибудь спровоцировать. Если мы их взбесим, они убьют нас всех. И людям своим скажите, чтобы не лезли на рожон.
– Не полезут, – кивнул коннетабль.
– А вот когда отпустят баб – будем думать, что делать дальше.
– Хорошо.
Они вышли из конюшни на улицу. Солдат снял тяжелый от воды плащ, и кинул его на седло. На секунду задумался и вытащил из огромного холщевого мешка кирасу. Бригантину решил не брать. Решил, что в кирасе будет спокойнее. Так же он стал доставать из мешка наплечники и наголенники. Стал одеваться. Коннетабль не постеснялся выступить в роли оруженосца. С креплением лат он был хорошо знаком. Когда с застежками и ремнями было покончено солдат надел подшлемник. Коннетабль протянул ему шлем.
– Нет, сначала горжет.
– Вы и горжет будете надевать?
– Буду, – ответил солдат, надевая горжет. – Десять лет назад мой друг перед заступлением в дозор, где мы обычно спали, поленился надеть горжет, а еретики сделали
– И вашему другу копье попало в горло?
– Нет, копье попало в наплечник и сломалось, а вот щепка от копья попала ему в горло, небольшая щепка, в мизинец толщиной, вошла в горло, а вышла из под уха. Мы позвали лекаря, и он вытащил щепку, но моего друга пришлось положить на живот, так как из горла все время шла кровь, а ночью он умер, – солдат застегнул горжет, который закрыл горло и нижнюю челюсть, – а вот теперь шлем.
Он надел шлем, достал из мешка тяжелый топорик на короткой ручке, очень удобный в свалке, засунул его за пояс на спине, достал длинный стилет без гарды из ножен, засунул его в правый сапог, в специальный карман для ножа, топнул ногой, поправляя наголенник и сапог. Надел на левую руку легкий треугольный кавалерийский щит.
– Ну все, готов, – сказал солдат.
– Пойдемте? – Сказал коннетабль. Его едва заметно потрясывало от волнения.
– Нет, все-таки надену еще поножи.
– У-у, – только и смог произнести коннетабль, но добавлять ничего не стал, стал помогать застегивать поножи.
Когда все было готово, солдат спросил:
– Ну, где ваши люди?
– Там, – указал рукой в сторону телеги, стоявшей почти в луже, возле которой толпились люди.
– Эй, ты, – солдат указал в мужика пальцем. Это ты предлагал ночлег за крейцер?
– Я, господин, – оживился мужик подбегая.
– Тебя зовут Яков?
– Ёган, господин.
– Ну да, как же иначе, присмотри за моим конем и вещами. Если что-то пропадет, я отрублю тебе пальцы. Понял?
– Понял, ага-ага.
– Если меня убьют, в сумке на седле, бумага, там имена моей матери и моих сестер. Они живут в Руудсдорфе. Коня и снаряжение отдашь им. Себе за услуги возьмешь двадцатую часть. Двадцатая часть это половина десятины. Понял?
– Нет, Господин, не понял, – испуганно ответил крестьянин. Солдат его уже не слушал. Отворачиваясь от него, он крикнул:
– И не вздумай своровать хоть пфенниг. Коннетабль, пойдемте, где ваши люди?
– Эй, вы, – крикнул мальчишка, – ко мне.
Стражники, шлепая по грязи и лужам, подбежали. Это были не молодые уже мужики, прожившие жизнь с копьем в руке и со шлемом на голове. Усатые, худощавые, но крепкие.
– А почему вы без щитов? – Спросил солдат. – Где ваши щиты?
Те молча уставились на коннетабля. Коннетабль тоже молчал.
– Ладно, значит, оба встанете вторым рядом. Первым рядом встанем мы с коннетаблем. Ты за мной, а ты за коннетаблем. Сразу выставите копья вперед, только не суй мне его подмышку, возьми чуть правее, будешь сторожить меня справа, а ты коннетабля слева. Из-за нас не вылезать. Вперед не лезете, нам не мешаете, и колите при первой возможности. Если у них щиты, колите в ляжки и пах, про голову – забудьте. И смотрите по сторонам, среди них должен быть лучник, да, должен быть, хоть один. Солдаты опять косились на коннетабля, но тот молчал.