Иннокентий 3
Шрифт:
— Но почему надо именно британцев ставить плохими?
— Потому что ты пишешь для современных читателей! А где лаймов нынче любят? Да нигде! Смотри на вещи шире. Кто будет твоим читателем? Если советские граждане, то им ближе выражение «англичанка гадит».
— Откуда ты его знаешь? — Вероника была изумлена. — Даже в МГИМО подобные вещи старались не афишировать.
— Так выражение древнее, как навоз мамонта. Берем второй объемистый рынок — американский. Им нагличане также не особо симпатичны. Напомни мне, с кем они воевали за независимость?
— Это было давно.
—
Женщина потянулась к тарелке, где лежали маленькие фрикадельки с соленой треской. Блюдо ямайской кухни. Чеснок, тимьян, лук, перец и кинза отлично сочетались с соленой рыбой. И вдобавок вся эта вкуснота зажарена во фритюре. К еде имелся широкий набор сальс, соусов, в том числе неизменный гуакомоле. Вероника жутко полюбила его в последние месяцы.
— И потому испанцы у нас хорошие?
— Не сказал бы, всякое вытворяют.
— Но это же было в истории!
— Но они не выглядят у тебя монстрами. Просто какие уж есть. Зато у них имеется поэтика и благородные порывы.
Будущая писательница подумала и согласилась.
— Откуда у тебя такие познания в литературе, Кеша?
Тот пожал плечами. На самом деле ему просто как-то попался на глаза канал на Ю-Тубе, который вела немолодая тетка профессорша. Но, несмотря на ученое звание, говорила она предельно увлекательно и понятно. А времени у менеджера автосалона в эпоху Ковида имелось в избытке. Иннокентию даже захотелось тогда что-то из озвученного ею почитать, но как-то руки не дошли. А здесь ему удавалось разве что познакомиться с журналами. Читать на английском художественную литературу было нудно, а на русском нельзя.
— Скорее знание о литературном рынке. Твой сегмент — женский роман, а он бешено популярен. Несмотря на адский феминизм нынешнего поколения.
Вероника открыла рот и даже не знала, что сказать. Этот мужчина не переставал её постоянно удивлять. Откуда обычный советский парень может все это знать? Она боялась предположить, откуда он вообще взялся, и как оказался рядом с ней. Но, положа руку на сердце, соглашалась, что, даже зная последствия, снова пошла бы за ним хоть на край света. За последний год она видела больше, чем за всю доселе заурядную жизнь. А сколько всего еще впереди?
Кеша развел руками:
— Можешь не благодарить.
«Ну как можно так ёрничать!»
— Я сейчас чем-нибудь в тебя кину!
— Вот этого не надо! Я тебе еще пригожусь. Хотя бы в постели, — Иннокентий продолжал издеваться. — Но вернемся к роману. Я уже вижу впереди целый цикл. Читатели любят серии, так что некоторые сюжеты можно оставить на будущее.
Вероника тут же обо всем забыла и задумалась.
— Грамотное предложение. Я уже и сама вижу, что в первой части слишком много поворотных линий. А если их раскидать по томам, то читателю будет проще разобраться в интригах.
— Вот здесь ты мастер! Такие лихие каверзы и тайны мадридского двора…
— Спасибо.
Женщина буквально расцвела, а в свете утреннего солнца это было красиво вдвойне.
—
Вероника тут же понизила градус своего взгляда до состояния сибирского мороза.
— Я не собираюсь писать порнуху!
Иннокентий удивленно откинулся в кресле:
— Это здесь при чем? Не надо ничего описывать в подробностях. Намеками, полутонами. Вы же, женщины, это умеете, и твои читательницы все отлично прочухают. Одно тонкое замечание, и их сердце забьется чаще, а дыхание станет неровным. Зато в романе добавится чувственности, что привлечет больше людей. И ко всему прочему следует приложить подробные описания островов и моря. Мы же там побывали, и я это сама воочию видела!
— Это я хочу сделать позже. Пока наращиваю основную фабулу.
Кеша подумал и выдал:
— Тогда у тебя материала на два романа. Нужно искать издателя.
— Ты серьезно? Тут все сырое!
Иннокентий внимательно глянул на супругу:
— Тогда зачем пишешь?
— Не знаю, — та обреченно растеклась на кресле. — Захотелось просто. Ты вон фотографией занят, мир жадно пожираешь. А что делать мне?
— Ничка, я очень рад за тебя. За твое творчество. И ведь у тебя получилось! Мимо таких вещей издатели просто так не пройдут.
— Но есть некоторые проблемы.
— Ты о чем?
— Мой английский не так хорош, и потребуется грамотный редактор. Да и на русском…
— Нужен будет корректор?
Вероника удивленно распахнула глаза:
— И откуда ты в курсе всего?
— Неважно! — Кеша махнул рукой. — Знаешь, что мы сделаем? По приезде в Панаму найдем людей, которые соображают в этих вопросах больше нашего.
— Мы уже едем?
— В ближайшие дни. Надо будет сегодня смотаться в Мангрув Ки, договориться насчет лодки. Одна аппаратура сколько весит! На их кукурузнике не вариант. Да и тут совсем рядом!
Вероника понимающе кивнула. Мангрув Ки — местная островная деревушка, откуда можно связаться с цивилизацией.
— Улетать будем с Фрипорта?
— Ага. Вот поэтому я хочу аппаратуру отправить отдельно. Чтобы таможня с глупыми вопросами не лезла. И пока непонятно — куда именно отправлять?
— Что тут думать — Сьюдад Панама на адрес офиса. Мы прилетим быстрее, чем посылка дойдет. Или… Слушай, давай в аэропорту договоримся с перевозчиком. Аппаратуру погрузят в наш самолет, и мы заберем его уже в Панаме. И мы еще успеем во Фрипорте приглядеть на будущее банки. Нам же тут счета открывать!
Кеша расплылся в улыбке:
— Ты умная женщина! Собираемся?
Они ждали в аэропорту регистрации на самолет, все формальности были улажены, и потому продолжили разговор о книге.
— Кого ты собираешься искать в Сьюдад Панама?
— В этом городе полно бывших или действующих журналистов. Ведь рядом горячие поля Колумбии и места сражений в Никарагуа или Сальвадора. Панама — база для многих независимых репортеров. Наверняка среди них есть интересные личности, что умеют писать сами. Можно попробовать их найти и попросить совет.