Иннокентий
Шрифт:
— Гражданочка, а вы не оборзели часом? Ай-ай-ай! Посреди белого дня занимаемся спекуляцией.
— А? Что? Да я…
Вскинувшиеся было в гневе черные глаза наглой тетки тут же потухли под напором холодного взгляда человека из будущего. Москва слезам не верит, а Кеша и подавно! Видал он таких прошаренных в столице светлого капиталистического будущего. Я не я и хата не моя!
— Собирайтесь, гражданочка, пройдемте.
— Да что же это люди добрые творится! Невинного человека…
— Тебе что, дура набитая — пендаля дать? — грубым образом оборвал тетку Иннокентий. Подобный типаж спекулянток ему был хорошо известен.
Васечкин аккуратно, но крепко прихватил чернявую спекулянтку за локоток и двинул в сторону проспекта. Там должен был находиться «штаб» облавы. Народ, шедший по аллее, замечал крепкого парня с красной повязкой, тащившего тетку с баулами, но помалкивал. Лишь один старичок крикнул ему вслед:
— Вот так вот! Правильно их. При Сталине такого не было!
Тетка уже потекла и срывающимся голосом упрашивала:
— Касатик, отпусти, дорогой. Дети малые дома. Ну что тебе стоит? Я тебе весь товар отдам.
«Ага, и сама ментам и настучит. Я эту породу знаю. Брата родного за гроши продадут!»
Со стороны проспекта как раз вырулил Петр Нечаев с двумя архаровцами, и заметив Кешу с товаркой, присвистнул:
— Вот он где прохлаждается!
Иннокентий лениво процедил в ответ:
— Пакуйте, товарищи добровольцы. Клиент с полным фаршем.
Нечаев заглянул в увесистый баул спекулянтки и присвистнул:
— Порядок! Митька, зови понятых и капитана.
Они подошли к неприметному зеленому «Москвичу», стоящему на углу. Оттуда выкатился знакомый уже Кеше по делу с маньяком следователь.
— Что у нас тут? О, привет, Васечкин. Какими судьбами?
— Он вам клиента доставил, товарищ капитан.
— Манана, ты опять за свое? Ну пойдем, милая, оформляться будем. Ребята, тащите баулы.
Спекулянтка надулась, но напоследок метнула в сторону Кеши гневный взгляд. Он спокойно его выдержал. Не на того нарвалась, морда спекулянтская!
Минут через пять Нечаев и следователь подошли к Васечкину.
— Нормально ты отстрелялся, Васечкин. Будет, что в отчёте написать. Сегодня в целом как-то дохленько вышло. Предупредили их, что ли?
«Так сами вы, как слоны в посудной лавке. А нам втирали, что в СССР органы работать умели. Значит, не все и не везде!»
— Так стараемся, Петр. Просто иногда потихоньку можно сделать больше, чем громко.
Дружинник засмеялся, а капитан трезво заметил:
— В прошлый раз у тебя также вышло потихоньку?
Кеша зло зыркнул:
— А вам не все равно, товарищ капитан? Официально этого как бы и ни было.
Следователь надулся:
— Ну, ты это — не обобщай. Тебя же наградили за героический поступок, Именными часами, между прочим. Кому положено, все знают и уважают. Нам, знаешь, тоже сверху припекло.
«Ага, не мы такие, время такое. Слышали, плавали!»
Но ссорится ему сейчас со старыми товарищами не резон, потому Иннокентий улыбнулся:
— Проехали! Сегодня, братцы, у меня дембельский аккорд. Так что не серчайте.
Петр, нахмурился:
— Ты
— Придется, — притворно вздохнул Васечкин. — Я же сейчас вдобавок к основной работе еще и внештатный корреспондент городской газеты. Да комсомольской в придачу. Как видишь, общественной нагрузки и так с лихвой. Придется мотаться по району, а то и области. Когда мне с вами дежурить?
Нечаев покачал головой, а капитан внезапно поддержал новоявленного общественника:
— Молодец, растешь! Хорошее занятие и интересное. Я же знал твоего деда, Иннокентий. То же был ухарь будь здоров! В каждой бочке затычка. Такие дела в районе продвигал. Так что не боись. Со стороны органов заверяю, что поддержим и поможем, чем сможем.
— Спасибо, — растерянно ответил Васечкин.
— И тренировки не забывай. Приходи, когда удобно.
Неожиданное участие полузнакомых ему по существу людей теплом отозвалось в сердце молодого человека. Все-таки в этом времени народ в целом добрее и терпимей. Неужели шмотки и вещи так затмевают разум, что люди позже потеряют душу?
Бросок к вокзалу за купленными у Вована вещами и затем на автобусе в общежитие прошел быстро и без проблем. На вокзале Кеша закупил впрок пирожки, в общаге готовить не хотелось. По причине воскресенья привычные столовые не работали, так что обойдемся чаем. Он поставил чайник на кухне и начал вытаскивать вещи из пакетов. Все разом надевать, пожалуй, не стоит. Иннокентий уже осознал один из императивов советской действительности — Не выделяйся!
При всем общем добродушии местных граждан никто не отменял таких понятий, как зависть и корысть. Откуда у этого парня деньги на импортные шмотки? Не занимается ли он какими-либо незаконными делишками? Не много ли товарищ Васечкин на себя берет? Мало ли у кого на Иннокентия жаба завелась? Всем ведь по нраву не придешься?
Так что сейчас хватит шерстяных штанов, для такой погоды лучше не придумать и батник под джемпер. Пальто можно через недельку с вельветом примерить. Конец года, народу премии выписывают. У Кеши семьи нет, так что никто не удивится, если он деньги на себя потратит. Хотя в одиночестве и бездетности был при Союзе один конкретный овеществленный минус — с него каждый месяц «налог на яйца» вычитывали. Обидно прямо, понимаешь.
Васечкин немного подумал и подошел к шкафу. У того благодаря его очумелым ручкам появилось двойное дно. Там запасы Иннокентия и находились. Вроде как по общагам не воровали, но все бывает в первый раз. А торопиться в сберкассу он не желал. Стоять в очереди, чтобы положить, и чтобы затем снять. Банкинга здесь еще долго не предвиделось, так что все ручками и ножками. Хотя книжку он себе в сберкассе все-таки завел и даже что-то туда положил для порядка. Чтобы не привлекать лишнего внимания. А так все чину по чину.
Достав заветную жестяную коробку, Иннокентий отсчитал сто двадцать шесть рублей, вздохнул и взял со дна еще червонец. Однако, как быстро опустошилась его заначка! Ладно, до весны время есть, он еще заработает. Тем более, мысля появилась, где это сделать проще. Кстати, партия через комсомол отсыпала ему за снимки, снятые 7 ноября изрядно. Семен Семенович, получается, действовал и через прямой подкуп. Просто так за фотографии столько не платят. Чем он, интересно, Светлану взял? Что пообещал?