Иное решение
Шрифт:
– А ты в каком звании? – Наверное, это талант такой был у Коли – задавать вопросы, один глупее другого.
Олег улыбнулся:
– У нас не принято интересоваться званием. Иногда капитан руководит полковниками, если это необходимо для выполнения задания. Мы все, от лейтенанта до генерала, рабочие лошадки войны. И каждый пашет по мере своих сил. Поэтому и принято обращение по имени-отчеству. Но если ты от этого будешь спать спокойнее, тебе скажу: я – майор, скоро получу подполковника, сроки подходят. И ты давай, старайся, – подмигнул он Коле. – Мое звание в
– А если я сдам экзамены?
– А у тебя есть шансы их не сдать? – вопросом на вопрос ответил Олег. – Ты не знаешь, что такое обучение в ГРУ! Это не гимназия какая-нибудь. Тут тебе привьют навыки на уровне рефлексов. А будешь плохо запоминать – то через боль, переменным током тебе в голову станут вдалбливать то, что ты за отведенный тебе срок обязан был выучить и запомнить. Так что советую не доводить до этого.
– А ты?..
– Что – я? – не понял Олег.
– Ну, выучишь меня, а что дальше?
– А-а, это… А что дальше? Я – разведчик. Раз в Европу мне путь заказан, буду переквалифицироваться на Ближний Восток. Как ты думаешь, обрезание – это больно?
Олег посмотрел на Колю с такой тревогой, что Коля невольно сложил руки там, куда их кладет футболист, стоящий в «стенке». Олег перехватил взглядом это движение, и оба расхохотались.
– А это правда, про маршалов? – спросил Коля.
– Что четверым командармам повесили маршальские звезды? – переспросил Олег Николаевич. – Правда. А еще у нас новый нарком обороны.
– Кто?
– Уже третий день как маршал Тимошенко.
– А Ворошилова, значит, сняли? – удивился Коля, представив себе, как еще неделю назад Климент Ефремович гордо сидел на коне, командовал парадом и говорил речь с Мавзолея.
Олег Николаевич помолчал немного, потом, понизив голос, спросил, глядя Коле прямо в глаза:
– А что, между нами говоря, Ворошилов такой уж великий полководец?
– А разве нет? – Коле становилось страшно от таких разговоров.
– Ты же сам участник войны с белофиннами. Сам все видел. Скажи, кто мертвяков на линию Маннергейма накидал?
– Но ведь войсками командовал Тимошенко!
– Семен Константинович не был свободен в принятии решений. Над ним стоял Ворошилов как нарком обороны и как член ЦК. Это Ворошилов подзуживал Сталина, мол, надо вперед и вперед, и торопил Тимошенко. А сам потом докладывал Сталину, что Тимошенко командует не так, не там и не туда. Вот от этого такие большие потери.
Повисла пауза. С Колей раньше никто так не говорил.
– И потом, – продолжил Олег Николаевич. —
Управление войсками, особенно крупными массами войск, – это такая же наука, как и всякая другая. И постигать ее надо не только в седле, но и в учебных аудиториях. Для этого и строятся военные училища, и существует академия. Почему-то никому в голову не придет назначить рабочего-стахановца директором завода или наркомом тяжелой промышленности! А армия – такой институт, в котором любой лейтенант, как бы туп он ни был,
– Почему? – переспросил Коля.
– Потому, что современная война будет не позиционной, а маневренной. Немцы, понимая это, настроили кучу танков, а у поляков их не было. Так зачем, сказки мне, создавать кавалерийские корпуса, как это делает Ворошилов, если этот корпус будет в полчаса уничтожен одним танковым батальоном. Как назвать полководца, который приказывает идти в атаку с шашкой на танки?
– А Тимошенко?
– Что – Тимошенко?
– Он тоже – «вахмистр»?
– Да нет, он поумнее, – успокоил Колю Олег Николаевич. – Только нам с тобой это по фигу.
– То есть как – «по фигу»? – не понял Коля.
– А так. Мы с тобой служим где? В Генеральном штабе. И наш с тобой начальник не нарком обороны, а начальник Генштаба. Понятно?
– Понятно.
С этой минуты между ними установились хорошие товарищеские отношения. Коля был прилежным учеником, а Олег Николаевич – терпеливым учителем.
Беседа эта происходила 9 мая 1940 года.
Месяц назад, 9 апреля, немцы оккупировали Данию и высадили десант в Норвегии.
Завтра, 10 мая, немцы начнут вторжение во Францию и через полтора месяца покорят ее.
До нашей Победы оставалось целых пять лет.
После этой встречи в особняке старший лейтенант Красной армии Осипов как в воду канул. Поэтому на эти восемь месяцев я потерял Колю из виду. Могу только подтвердить, что в лагере Коля пробыл день в день ровно двенадцать недель. Всю подноготную семьи Неминенов он выучил досконально, финский его был безупречен, а по его рапортам было привлечено не тридцать, а тридцать шесть человек. Четырнадцать были расстреляны как непримиримые враги советской власти прямо на глазах у Коли, остальные рассеяны пылью по необъятным просторам ГУЛАГа, где и сгинули, каждый в свое время, не дожив до освобождения.
В феврале 1941 года старший лейтенант Осипов, извините, уже Саранцев, доложил генералу Головину о готовности к выполнению задания. В марте он был направлен в долгосрочную командировку в Швецию.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Самая плохая политика – это стремление к большему, чем возможно и нужно.
XIX