Иногда говори "нет"
Шрифт:
– Граша!
– гаркнуло сбоку.
Ира шарахнулась, из рук выпали зажигалка и сигареты.
– Какого..?
– лешего, стоило бы сказать, но рядом стоял викинг, так неосторожно брошенный Ирой с утра.
– Граша!
– повторило создание.
Рука невольно потянулась за мобильным, в голове метались мысли с воспоминаниями о правильном наборе номера полиции.
Тем временем полуголый мужчина наклонился, собрал в кучу разлетевшиеся сигареты и сделав из них инсталляцию "Ежик", протянул
– Вот блин, - расстроенно промычала девушка, пытаясь обнаружить в горстке табака и фильтров хоть одну уцелевшую дозу никотина.
– Ди крата эта ком, - продолжал вещать воин, - граша воркуть таба хе!
И протянул нашедшуюся в темноте зажигалку.
– Ты на каком языке говоришь, божевольный?
– Ира, наконец, смогла обнаружить в себе силы заговорить и выудила из вороха инсталляции половину тонкой сигаретки.
Мужчина не ответил, завороженно глядел на манипуляции рыжей и, когда щелкнула зажигалка, выпуская на волю огненную стихию, испуганно шарахнулся, хватаясь за молот-топор и становясь в боевую стойку.
– Блаженный, - Ира выдохнула струйку дыма в темное небо и перевела взгляд на белокурого вояку, - ты кто такой?
Вояка не отвечал, переждал опасность, исходившую от зажигалки, и протянул руку к девушке.
– Да чего ты от меня хочешь?
– Ира возмутилась до глубины души и даже попыталась не позволить мужчине завладеть любимой зажигалкой.
Однако настойчивый умалишенный рыкнул, напугал рыжую, и все-таки отобрал прибор. Оглянувшись по сторонам и обнаружив довольно шумную компанию молодых людей, направляющихся несомненно к переезду, Ира поспешила за иллюзорной безопасностью, откупившись от маньяка безделушкой.
Еще несколько раз оглянувшись, Ковалева убедилась, что белобрысый отбросил идею преследования несчастной, и ускорив шаг, обогнала компанию молодежи.
А утро преподнесло новый сюрприз - викинг ждал у подъезда.
– Да какого ж лешего!
– возмутилась Ира.
Викинг улыбнулся на зависть белозубой улыбкой.
Весь день Ира провела, как на иголках: выглядывала из-за жалюзи во двор и на улицу, вызывая смех и недоуменные взгляды сотрудников, каждую минуту проверяла заряд батарейки на телефоне, большими цифрами вывела на бумаге и повесила перед глазами номер вызова полиции, раскопала в недрах стола ржавый перочинный ножик. Создавала образ параноика.
А вечером поплатилась: викинга на улице не было и провожающие Иру до остановки сотрудники, высмеивали неудавшегося поклонника и Ковалеву вместе с ним. Надев маску безразличия, а по-простому - надув губы, Ира поспешила покинуть компанию недружелюбно настроенных товарищей.
Очень хорошо жить в пяти минутах ходьбы от дома: обед с собой можно не таскать, огромное количество дел успеваешь переделать перед сном, а перед работой полноценно
Разве что по телефону говорить.
– Алло, мама, привет, это я.
– Риночка, маленькая моя! Как твои дела? Совсем маму забыла - не звонишь. У нас тут яблок - море. Приезжай, пособираем. А то как-то одной трудно. В мои-то годы. Помощников мне нет. Нет отца твоего, царство ему небесное. Он бы мне яблоньку потряс, а я бы пособирала. А потом бы сок яблочно-сливовый или грушевый закатали бы. Приехала бы. Попила. Себе бы взяла. Жалко яблочек-то. Нет мне помощи, что бы собрать-то яблочки.
– Хорошо, мама, я обязательно приеду на выходные.
– Ира тяжко вздохнула и попросила Всевышнего о милости: мамины монологи могут звучать неимоверно долго.
– Хорошо, Риночка, приезжай, золотце. Хоть одна, но все же приезжай.
Ира нажала отбой. Вот так всегда: грубые намеки на холостяцкую жизнь, портящие настроение на весь оставшийся вечер и отбивающие желание идти на встречи, звонить друзъям.
Телефон вновь завибрировал. Номер городской. Незнакомый.
– Алле?
– Ирина Ковалева?
– бодрый, но невнятный мужской голос.
– Да?
– засомневалась рыжая.
– Что, да? Вы Ирина Ковалева?
– Да.
– У нас ваш родственник.
– Родственник?
– Да, родственник. Геннадий Ковалев.
Сердце ухнуло в пятки.
– Не может быть, - прошептала девушка.
– Как не может. Вот он. Сидит, красавец, зубы скалит. Ух, морда!
– Простите, это какая-то шутка?
– Отчего ж шутка, Ирина? Приезжайте забирайте свое чудо. Или мы его в психушку отдадим.
– Это не мой родственник, - вдруг опомнилась девушка, - Геннадий Ковалев умер.
– Да где ж он умер, девушка. Живее всех живых, гад, буйный. Забирайте, говорю, или в психушку отдадим.
– Да с чего вы решили, что он мой родственник?
– А чего бы ему носить дареные зажигалки с подписями фамильными?
– Какие подписи, какие зажигалки?
– Инкрустированные!
– рявкнула трубка.
– Забирайте или в психушку. С ним там быстро!
– В психушку!
– не выдержала девушка.
– Ну, как знаете, - и уже где-то на периферии: - оформляем.
Ира одиноко стояла в ржавом пятне фонаря и пыталась собрать мысли в кучу. Единственный Геннадий Ковалев, которому была пожалована инкрустированная игрушка на юбилей, вот уже три года лежит на лесном кладбище и о сообщений о собственном воскрешении родным и близким не отправлял. А если воскрес, то почему буйный? Разве мертвяки буйные?