Иногда и дилетанта полезно выслушать

Воронецкий Александр Васильевич

"Боже мой, да конечно мужиков смущать! А тебя – так обязательно!"

"И других тоже сбязательно?" – захотелось уточнить.

«Конечно! С другими как раз все нормально. Пальчик покажу – и побегут за мной на задних лапках. С тобой вот все никак!" – Татьяна ответила очень убежденно, и с ноткой нравоучения добавила, – "Смотри, Юрий Васильевич, пожалеешь! Подрастешь – и пожалеешь! От такой девушки отказывается! "

Приятно, конечно, когда в любовники приглашают открытым текстом, и сейчас это предложение не первое, успел пару раз от "счастья" не то чтобы отказаться – как-то вильнуть в сторону, создать некую неопределенность, ни да, ни нет. Татьяна, конечно, расценила мои действия как примитивную трусость, потому

что в существовании рядом любовника не видела ничего предосудительного. А однажды в минуту откровения меня уверяла, что для настоящей женщины – такой себя считала точно – одного лю-бовника недостаточно, должно быть их несколько. В том, что у нее несколько и есть, я не сомневался, но пополнить их число собственной персоной остерегался. По убеждению железному, что любовница не должна постоянно крутиться перед глазами как моими, так и моей жены тем более. Любовница должна изредка таинственно появляться, и так же таинственно исчезать. С Татьяной такого точно не получалось, потому что ежедневно лицезрели друг друга и не по одному разу.

Разговор о наших отношениях сейчас и в будущем желательно было не продолжать, и я задал вопрос по любовной теме, но касающийся других:

"Это не ты Верочку надоумила Славу в любовники затащить?"

"Да бог с тобой! Кандидатам в любовники, как она на шею не вешаются!" – ответила без раздумья. Посмотрела мне в лицо: "Я же тебе не вешаюсь? Правда? Я даю только знать об этом. Дальше сам должен решать!" Улыбнулась и закончила: "Лучше, конечно, меня не обижать отказом!"

Опять о том же! Но на провокацию я не поддался:

"А тогда чего они бесятся? Муж Верки домой сбежал от позора, меня все пытают что там у них, с ней просят поговорить, чтобы глупить перестала!"

"Не вздумай этого делать!" – перебила Татьяна, – "Она, дурочка, в Славу влюбилась, и разговаривать с ней сейчас бесполезно!"

"Но что делать-то?"

"А ничего! Может все и к лучшему. Сменит Верочка мужа и успокоится." И уже назидательно: "Любовь у них, лю-бо-вь!"

На этой фразе музыка смолкла, я галантно довел Танечку до подруг. И направился нз выход свежиться.

К концу вечера разговор среди публики был нз тему одну: Вера – Слава – любовь. Вела парочка, словно между ними все решено, завтра чуть ли не свадьба, а потому можно спокойно демонстрировать близость, телячьи нежности и прочее.

Потихоньку народ начал расходиться по домам, и к двум ночи в керноразборочной осталось человек десять самых стойких, в том числе и "влюбленные с первого взгляда". Жена ушла раньше, вскоре потихоньку пошагал домой и я.

Утром проснулся неприлично рано – в восемь часов. После гулянки это норма – пять часов сна, и вскакиваю как заводной. Чтобы не будить жену, вышел во двор, умостился на крыльце. Благодать-то кругом! Тишина, в рубашке даже не прохладно, на небе ни облачка, зеленая травка и деревья – лучшего для Первого Мая и не придумаешь!

Посидел в одиночестве, наблюдая как поселок просыпается: из соседних домов позевывая выходили мужчины и женщины, видно только из кроватей; так же как и я блаженно щурились и потягивались. Ни тебе криков, ни беготни, ни тарахтящих машин и мотоциклов.

Вспоминался вчерашний вечер, самые интересные разговоры с ребятами, женщинами. Особенно с Танечкой. Здесь не мог не заулыбаться: до чего смелая и самостоятельная дама! Приятно, что глаз положила на меня, и не очень приятно – ответить взаимностью не могу по убеждению. А как вечер закончился для Веры и Славы, этих ненормальных влюбленных? Разошлись они по домам, или сейчас где-то в одной кровати? Интересно было бы узнать.

После вчерашней обильной выпивки и не менее обильной закуски состояние организма было удовлетворительным. То-есть синдром похмелья не тре-вожил, но принять грамм сто, дать некую дополнительную встряску организму не помешало бы. В

доме спиртное конечно есть, но пить в одиночку, да еще на праздник, не хотелось. Еще немного на крыльце посидел, зашел в дом переоделся и пошагал к Паше, ближайшему соседу из друзей.

Не очень надеялся застать его дома – Паша мог спать и в другом месте, у самого стойкого из приятелей, вдвоем с которым они как правило любое праздничное мероприятие завершали.

На крыльце встретила жена друга, женщина удивительно спокойная и на причуды мужа вроде отсутствия ночью непонятно где, внимания не обращаю-щая. Заметив меня, Люда улыбнулась и не дав поздороваться, информировала:

" В сарае твой, два часа как пришел и на диван завалился, спит. Надо – буди, нечего всю ночь шарашиться!"

Кто другой сейчас бы развернулся и пошагал куда подальше: не спал человек ночь, пусть немного покимарит. Но это если Пашу не знать. А я знал о нем все, в том числе и то, что если мне хватало для сна пяти часов, то Паше с организмом более молодым достаточно было и двух. Поэтому Людочке улыбнулся и прошел в сарай, где мужик оборудовал на всякий пожарный случай закуток для отдыха, со старым диваном, столом, парой табуреток.

Паша в праздничных брюках и рубашке мирно сопел на диване. На стук двери, шум шагов не отреагировал – звуки привычные, обычные при посещении закутка женой. А потому сигнал тревоги в спящее сознание не посылался, и он продолжал мирно сопеть. Я присел на табуретку, посмотрел ему в лицо – никакого эффекта. Очень тихонько кашлянул – он мгновенно открыл глаза, увидел меня и бодро уселся на диване. И не скажешь, что человек глаз не смыкал ночь – свежий как огурчик!

"Привет бродяга!" – начал я с улыбкой, – "С кем ночь провел?"

Паша полез в карман за сигаретами, закурил: "У Славки сидели, я, Колька , Вера и Наташа."

Наташа – это близкая подруга Веры, а Колька и Слава занимали одну комнату в доме, имеющему статус общежития.

"Неужто водку, пили?" – поинтересовался, потому что не представлял, какая может быть водка после гулянки, да еще в пять-шесть часов ночи. Теперь заулыбался Паша:

"Не, не было водки. Чаи гоняли, и Славку с Верой уговаривали глупости не делать."

"Уговорили?"

Он махнул рукой: "Бесполезно! Ромео и Джульета придурочные!" – сделал паузу, выпуская дым из организма, и продолжил, – "Но по домам их развели. Веру к Наташе, ну а Славка с Колькой у себя остались."

«То-есть, до кровати дело не дошло," – подъитожил я услышенное. И Паша согласно кивнул головлй: "Не дошло."

Скрипнула дверь, и мы разом обернулись на звук. Не заходя внутрь, Люда скомандовала:

"Не вздумайте здесь похмеляться, я все приготовила, дома."

"Тогда чего ждем?" – приятель глянул на меня и начал с дивана подниматься.

Выпили по паре рюмочек и разошлись – в одинадцать встретимся в керноразбсрочной, приводить все в порядок после вчерашней гулянки.

Появился я там во-время и был весьма удивлен. Если раньше мыть посуду, полы, разбирать столы и т.д. приходили очень немногие, самые сознательные, то сейчас в керноразбсрочной толкалась чуть ли не половина геологического коллектива. И одновременно с уборкой шло оживленное обсуждение вчерашних событий, в основном всего, что касалось неожиданно появившихся Ромео и Джульеты партийского масштаба. Очевидно очень разное отношение к данному событию и конкретно к каждому из его участников. Все мужики Славу ругали прямым текстом, зная его донжуанство, ветренность и неспособность увлечься более чем на неделю. Ну никак не представляли его мужем, явно человек не нагулялся! Любовник – да, здесь он на месте. Но тогда зачем замужней женщине открыто, на виду всех голову морочить! Делай это незаметно – и нет проблем. Мужики слова плохого не скажут, а женщины, если и заметят, поулыбаются и все. Может еще и повздыхают, что не их обхаживают.