Иного не желаю. Часть третья
Шрифт:
Но всё равно, это произошло слишком рано.
В ту ночь я играл в машинки, когда внезапно почувствовал что… что я стал сильнейшим самцом в стае. Это я-то — щенок, который тогда ещё не мог даже полностью обернуться.
Не понимая, что происходит, я отшвырнул машинки в сторону и побежал к отцу.
Слуга не хотел меня пускать, но мне хватило всего лишь небольшого рыка вожака, чтобы он повиновался…
Я горько ухмыльнулся, поняв, что не вспоминал об этом моменте с того самого вечера. Получается,
… я нашёл отца в гостиной. Он к тому времени уже позаботился о себе. Умирая, но при этом всё ещё сохраняя остатки разума, отец сухо рассказал мне о грехах моей матери.
— Она вытравила из своего тела твою сестру… И твоя болезнь – это был яд.
— Почему? – спросил я, ещё не особенно вникнув в слова отца.
— Она встретила свою истинную пару и пожелала избавиться от всех нас.
Отец захрипел, и я, подойдя к нему ближе, взял его за его окровавленную руку.
Отец умирал — ему пришлось свести счёты с жизнью, чтобы не отдать своё тело одичалому, и я всё это время молча стоял рядом с ним, держа его за руку… Под дикие крики моей матери.
Она то ли услышала, то ли почуяла меня – и теперь кричала, требуя выпустить её на волю.
Когда отец окончательно затих и разжал мою руку, я пошёл на звуки материнского голоса — самое естественное, что мог сделать ребенок, только что потерявший одного из родителей.
Мать… в полумраке комнаты я увидел её руки, которые она просовывала сквозь кованые прутья клетки.
— Сынок… Этьен, дорогой, иди, выпусти свою мамочку. Твой отец сошёл с ума, он просто…
Я послушно подошёл к отцовской кровати и присел на корточки, чтобы встретиться с матерью взглядом.
Она плохо выглядела. Всегда нарядная, высокомерная герцогиня Мадлен де Валуа сейчас напоминала нищенку-попрошайку: спутанные волосы, грязное, замызганное платье…
Только улыбка по-прежнему была мамина.
— Этьен, сыночек, выпусти меня, — дотянувшись до меня через прутья клетки, она гладила меня по лицу, мягко приговаривая. – Твой отец был не в себе, он помешался… ты же знаешь, как это бывает с оборотнями…Но это ничего. Как только ты меня выпустишь, мы найдешь Патрика – и все вместе на время уедем из этого замка. Слышишь, сыночек?
— Какого Патрика? – спросил я задумчиво. – Сегодня одного казнили по приказу отца.
— Что?????— любящее лицо моей матери исказилось до невероятной степени. На меня смотрела кровожадная, разъяренная волчица. – И ты, маленький ублюдок, ничего не сделал??? Дерьмовый мальчишка! Как жаль, что ты выжил! Видимо, яд был недостаточно сильным!
Она всё говорила, говорила, и говорила, в то время как её когти всё глубже впивались в моё лицо.
Но я всё же вырвался.
И понял, что отец был абсолютно прав.
Что тварь, которая сейчас находилась под кроватью моего отца, не была больше моей
Я…
Я вернулся в комнату, где оставалось тело отца, и подобрал оружие, с помощью которого он лишил себя жизни. Преподаватели рассказывали мне, что, несмотря на быструю регенерацию, не все раны могут быть исцелены – если правильно использовать разрывные пули, то даже вожаки не смогут дать отпора.
Отец хорошо знал, куда направлять оружие…
Я же только начал этому обучаться, но мои проблемы в знаниях лихо компенсировались жаждой мщения.
Не помню, как я оказался в спальне отца с поднятым на изготовке оружием в руке. Тварь, которая когда-то родила меня, снова начала прикидываться моей матерью, но я ей уже не верил.
Я собирался ей отомстить за отца, за нерождённую сестру…но меня остановили.
Врач, которого где-то нашёл мой отец; волшебник – лекарь, который каким-то образом сумел спасти меня от сильнейшего яда, вовремя отобрал у меня оружие.
— Не стоит, — сверкнув черными глазами, произнес лекарь, одним жестом убирая следы когтей моей матери с моего лица. – Иначе это будет преследовать тебя всю жизнь. Оставь грязную работу палачу.
Он оказался прав.
Я всего лишь отдал приказ о её казни – и то не сам, а через опекуна, но память о лживой суке всё ещё тлела в моей памяти.
Вот почему я никогда всерьёз не рассматривал идею договорного брака и даже всячески уговаривал Бая от его идеи породниться со Степановым.
Впрочем, все самки — лживы, за небольшим и очень редким исключением.
Я верил Насте – она умерла за Кирилла; я верил Наташе — она спасла Севера, я верил Але – просто потому, что после всего пережитого эта девчонка боялась даже собственную пару, чего уж говорить о других кобелях.
А Тае я не поверил.
Слишком разнилось то, о чем я мечтал с тем, что получил.
А она…
Оседая на пол, она схватилась за меня, передавая мне все свои чувства, свои мысли, свои страхи.
Не знаю, как ей это удалось, но Тая как будто побывала в прошлом: в её кошмаре, под моей кроватью была вновь вмонтирована клетка, точь в точь какая же, в какой содержали мою мать.
??????????????????????????
Но только вместо похотливой лживой суки, там находилась Таис.
Она тоже тянула ко мне руки и тоже рыдала… только просила она не за любовника, из-за которого разрушила всю свою семью.
Она вымаливала разрешение увидеть нашу дочь.
Ничего больше.
Баюкая её тело на своих руках, я с ужасом осознавал, что это был не тот страх, который она принесла с собой. Он появился у Таи здесь, рядом со мной.
И самое страшное, что именно я стал этому причиной.
Поудобней перехватив Таис, я почувствовал, как под её грудью бьётся мой ребенок — мой долгожданный первенец. Малышка пиналась и будто привлекала к себе внимание, впрочем, тут же моментально успокаиваясь под моей рукой.