Иного не желаю

Лошкарёва Виктория Витальевна

Я даже похлопала себя по животу для демонстрации того, что на самом деле «не влезет».

— Не знаю, — явно сомневаясь, покачал головой мужчина. – Я бы не мог назвать плотным завтрак, состоящий из омлета и тонкого тоста с джемом. Может быть, хотя бы небольшой сэндвич? Здесь подают отличные горячие сэндвичи с изумительно нежной говядиной. Ты обязана попробовать – это, можно сказать, национальное испанское блюдо.

Гильермо уже даже было поднял руку, чтобы позвать официанта, когда я снова запротестовала.

—Нет! Спасибо

большое, Гильермо, но не надо. Я всё – равно не ем мяса.

— Что? – отпустив руку вниз, бета обеспокоенно посмотрел на меня. – Как это не ешь мяса? Ты же оборотень, и к тому же беременна! Тая, ты консультировалась об этом с доктором? Что он говорит?

Чувствуя себя ужасно виноватой, я отвела взгляд в сторону.

Нет, я не консультировалась. Мне даже в голову не пришло спросить врача Альфа о своём питании. А ведь я должна была побеспокоиться о ребенке.

— У меня только вчера был первый осмотр, — неловко принялась я оправдываться. Видимо, доктора стаи решили, что мне сначала стоит немного привыкнуть к новому месту жительства, оттого и не торопили. – Доктор сказал, что всё идёт хорошо, просто отлично.

Гильермо, накрыв своей большой рукой мою ладонь, мягко улыбнулся.

– Каринья, не вини себя в том, что упустила подобную мелочь. Это более чем естественно.

Его рука дарила тепло, поддержку, но…была мужской.

Я осторожно вытянула свою руку на волю.

— Гильермо, я…

— Тая, мы договорились, что я не буду на тебя давить, — мужчина грустно усмехнулся. – Но иногда это практически невозможно. Я ведь не простой оборотень, я – бета стаи, а значит, привык держать всё под контролем. Я хочу заботиться о тебе, о твоей малышке. И даже пока не имея на это никакого права, мне нелегко держать себя в узде.

Гильермо вздохнул.

— Я прошу тебя, каринья, не бойся меня. Не бойся протестовать, не бойся показывать своё мнение.

В ответ я просто кивнула, не чувствуя никакого давления со стороны Гильермо. Лишь заботу и предупредительность.

— А что значит «каринья»? – спросила я, допивая уже остывший чай. – Это какое – то традиционное испанское обращение, да?

Теплый взгляд мужчины медленно прошёлся по моему лицу, как- будто стараясь впитать каждую черточку.

— Обычно так обращаются к молодым женщинам, - кивнул, подтверждая мои выводы бета. – Ну что, готова побывать в местном музее?

— Разумеется, - ответила я, промакивая губы тонкой льняной салфеткой.

Гильермо ещё раз махнул рукой – на этот раз подзывая официанта для того, чтобы нам принести счет.

И опять заплатил, не разрешая мне даже прикоснуться к своему кошельку.

Это, кстати, было одно из «почти чудес», которые сумел устроить Альфа: спустя всего несколько дней с момента моего появления в стае Кирилла Баева, мне уже успели прислать из России новый внутренний и заграничный паспорт,

все восстановленные банковские карточки, а также симку с моим прежним российским номером.

Правда, Альфа тут же меня предупредил, что, к сожалению, затормозить процесс по получению французского гражданства он не может.

— Я уверен, что процедура предусматривает твоё появление в муниципалитете, сдачи языкового экзамена, и так далее – но я так же уверен, что Этьен обойдет все эти препоны, и ты станешь гражданкой Франции по одному только подписанному заявлению.

— Что ж, — в полной задумчивости, вздохнула я. – Хорошо что только гражданкой. А не верноподданной.

Альфа моргнул, поднял на меня взгляд — и громко, с удовольствием, расхохотался.

— Да уж, — замотал головой Альфа Баев, — Этьен умеет подавить этим своим королевским наследием. Когда мы проходили учёбу в одном… месте, этот сноб не давал мне прохода своими аристократическими замашками. Он давил своей силой, я отвечал своей. В конце–концов, мы выяснили, что у нас имеется общий предок – и кузен на какое – то время заткнулся. Пока не осознал, что я принадлежу к более молодой ветви рода.

— И вас это не раздражает? – полюбопытствовала я.

— Скорее веселит, — покачал головой Кирилл. – Мы все не свободны от условностей, Тая. Кто–то больше — кто–то меньше. Так вот, мир Этьена – это мир одних условностей. Там, где я выживу с минимальными для себя неудобствами, кузену придется «держать лицо». Вроде как хорошо, конечно, бежать марш – бросок в удобных берцах, но если тебе выпала удача найти лишь сапоги… лучше всё – таки иметь нормальные портянки, а не шёлковые носочки.

Этот короткий, в общем – то, разговор с Альфой заставил меня на какое – то время призадуматься. Не об Этьене – нет, о нём я даже не хотела слышать. Но вот наш Альфа, бета, огромное количество мужчин, которые вели себя как воины и охранники. Стая как будто каждый день готовилась к нападению… или обороне.

Сегодня, прогуливаясь по тихим, пустынным улочкам старого городка вместе с Гильермо, я не преминула спросить его об этом.

— Мы не живём по законам людей, Тая, — с некоторой заметной заминкой, ответил Гильермо. – Если у людей есть армия, секретные службы, полиция, в конце–концов, то оборотни сами управляются с недругами… и с друг другом.

— То есть? – насторожилась я. – У оборотней есть враги?

Гильермо прикрыл глаза.

— Люди, правительства, и опять же, другие оборотни, — признался Ги. — Правда, люди – те попроще, они не понятия не имеют о наших уязвимых местах.

Я кивнула, в очередной раз признавая, что совсем ничего не знаю об оборотнях. Вроде бы и зубрила целыми днями вместе с французским спряжением, а вот ведь ж…

— А какие у вас уязвимые места, Гильермо? – поинтересовалась я, охотно принимая его руку, чтобы перескочить через лужу.