Иномирянка

Абрамова Марина Вадимовна

Тут он как будто вздрогнул, чуть опустил свою голову и уткнулся мне в шею, продолжая глубоко дышать, но пытаясь успокоиться. Но я с этим категорически была не согласна.

— Эрик, со мной все хорошо, я отлично себя чувствую, — сказала я, продолжая обнимать его за плечи.

— Не в этом дело. Хотя и в этом тоже, но нет. Ты не понимаешь, нам нельзя быть вместе, категорически. — Он поднялся и сел рядом, стараясь не смотреть на меня. Я тоже села, прикрываясь футболкой, все-таки обидно и непонятно, что же произошло, когда все так хорошо начиналось.

— Ты мне объяснишь?

— Да, конечно. —

Эрик глубоко вздохнул, все еще пытаясь успокоиться и смотря вдаль. — Я твой куратор, ты — курсант. Правилами академии строжайше запрещены личные отношения между преподавателем и студентом.

— Но откуда они узнают? Мы же даже не на базе, а в джунглях, нам еще несколько месяцев здесь стажироваться.

— Поверь мне, узнают. Мы, весь преподавательский состав раз в год проходим проверку на детекторе правды, нам задаются каждый раз стандартные вопросы, которые включают и полный перечень правил Академии, нарушались они или нет.

— А если нарушались, то что? — мне все-таки было несколько обидно слышать такое, хотя умом конечно понимала, что так нужно.

— Если нарушено мелкое правило, то выговор с занесением в личное дело, или увольнение. Но это одно из самых строгих правил. У нас не должны быть поблажки для кого-то, или предвзятое отношение. Нарушение этого правила, грозит мне окончанием карьеры. Помнишь, я говорил тебе, что мне надо отработать на базе еще год, а потом меня повысят до Капитана и я смогу сам набрать команду! Я столько лет к этому шел. Для урожденного палмея, это практически не достижимо! И сейчас, когда осталось всего пять месяцев, прости, я не могу отказаться от БУДУЩЕГО. Когда я стану капитаном, я смогу сам нанять себе палмеев. Я хочу выкупить родителей и сестру. Перспективы нормальной жизни для моей семьи — это слишком большая плата за нарушение правил Академии.

Он взглянул на меня, ожидая моей реакции. А я была в шоке. Да я знала, насколько тяжело приходится родителям Эрика, просто про свои планы он никогда раньше не рассказывал.

— Да, ты прав, это слишком большая цена. Все правильно. — Поднялась и стала одеваться, несмотря на него. Когда я уже полностью оделась, Эрик подошел, порывисто развернул меня за руку к себе и крепко обнял, зарывшись в мои еще влажные волосы лицом. А я стояла уткнувшись носом ему в ключицу, вдыхала его запах и думала о том, как же я люблю этого мужчину, и как же дорог он мне стал за это время.

— Я не должен был допускать того, что произошло. — Глухо произнес Эрик, как будто заставляя себя, — Ты же не знала о правилах, а я знал. И все равно не сдержался. Я нестабилен, и, наверное, и правда не достоин быть Капитаном.

Я чуть отстранилась, услышав новое понятие, о котором не знала.

— Нестабилен? Это как?

Эрик тоже чуть отодвинулся от меня, продолжая обнимать, потом одной рукой нежно провел по моим волосам, по лицу, положил руку на шею и большим пальцем погладил щеку и скулу. При этом он смотрел на меня такими глазами, в которых было все, что я так мечтала там увидеть: и любовь, и нежность, и забота. Чуть подумав, он начал объяснять:

— Нестабильность — это слабость, это значит, человек не может управлять своими чувствами и мыслями, а значит и в работе он не сможет проявить себя и посвятить себя целям ведомства

на сто процентов. Понимаешь, быть нестабильным для военных вообще недопустимо. Нельзя, чтобы личное превалировало над интересами общества. В нашем мире правит разум, чувства считаются постыдными. Нестабильность допустима только у палмеев, хотя и у них не приветствуется. Такие сильные эмоции мешают жить. Видимо, слишком много во мне от палмея, хоть я и добился многого. Мне тяжело это признавать, я сам долго не мог допустить этой мысли, но ты и так это видишь, я нестабилен. И таким меня сделала ты.

Эрик опустил руки, отвернулся и отошел к воде, засунув кулаки в карманы брюк.

Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Это что мне сейчас так в любви признались что ли? Я стала копаться в мозгу, пытаясь найти хоть какую-нибудь информацию, но тщетно. Видимо, раз понятие нестабильности было постыдным, то решили нам голову всякой гадостью не забивать, а то вдруг мы как нестабильнемся.

Я понимала, что пауза затягивается и нужно что-то сказать, но что именно не знала. В первый раз я встречаю человека, который считает, что любить — это плохо и стыдно. Все-таки взяла себя в руки, подошла к нему сзади, обняла за талию и уткнулась носом в спину, почувствовала как спина Эрика напряглась, но спустя мгновение он снова расслабился и положил свои ладони на мои.

— У нас это чувство называется любовью и считается абсолютно нормальным и естественным.

Эрик повернулся ко мне и обнял меня за талию, не соприкосая наши тела.

— Лю-юбоо-о-вь, — медленно произнес новое слово Эрик, как будто пробуя его на вкус. — У вас это даже звучит красивее. И что, у вас у всех это бывает?

— Да, обычно даже несколько раз в жизни, ну или кому как повезет.

Тут уже Эрик нахмурился, — И ты любооовила?

Я улыбнулась такому смешному произношению, — Правильно говорить "любила", "любил", а если сейчас то "люблю". Я и сейчас люблю.

На секунду в глазах Эрика мелькнула боль, затем он опустил взгляд и уронил руки, собираясь отпустить меня.

— Тебя люблю, Эрик.

Он вскинул голову, и столько эмоций смешалось на лице: надежда, радость, настороженность. Он снова обнял меня, и губами прикоснулся к виску в легком, поцелуе.

Неожиданно раздались голоса и смех с тропинки, это очередная смена закончилась и ребята шли освежиться. Мы отпрянули друг от друга, но встретились глазами и тепло, с хитринкой улыбнулись, теперь у нас есть большой-большой секрет. А поговорить мы еще найдем время.

Глава 6

Прошли дни, на острове мы находились уже больше четырех месяцев. С Эриком, к сожалению, виделись не часто, но всегда, когда наши смены совпадали, он приходил ко мне и мы в обнимку сидели и тихо разговаривали. Было так приятно проводить время в крепких объятиях любимого мужчины. Именно в такие моменты я чувствовала себя абсолютно счастливой.

В лагере мы общались так же как и раньше, вернее никак. Иногда, между моими сменами, Эрик по передатчику назначал свидание где-нибудь в стороне ото всех, и мы ненадолго встречались, и просто стояли обнявшись. Большего мы себе позволить не могли, но и просто знать, что ты любишь, и любима очень много значит.