Инопланетный князь
Шрифт:
— Это «Мистическое право» связано кровью, — хмыкнула Нина. — Это они совершили убийство и теперь у них действует круговая порука. Так замечено издавна, что если никто в группе новичков не возмутился и не потребовал прекратить, то все были заодно. А смерть… она сближает. Это только кажется, что она разлучница.
Гомункулус в колбе дернулся так, что Алёна взвизгнула и отскочила к двери своей комнаты.
— Ну и как же ты собираешься с мертвыми-то дело иметь, если живых боишься? — спросил я насмешливо и подошел к колбе. — Привет, меня зовут Аркаша. А как тебя? Чего
Девушка чуточку помолчала, а потом сказала:
— Ну, всё равно страшно, но меньше…
— Страшно ведь только то, что не названо. А как получит имя, так уже часть страха уходит, — произнес я.
— Ладно, господа студенты, нам ещё нужно привести себя в порядок, — произнесла Нина. — Алёна, пойдем?
— Да, Нина, пойдем, конечно, — закивала девушка.
Они двинулись к указанной двери и вскоре скрылись за ней. Перед гомункулусом осталось четверо человек.
— Миша, за мной, — скомандовал я и двинулся в ту комнату, что находилась справа.
— А мы? — спросил Женя.
— А вы не за мной, — ответил я. — Вам достается вон та комната.
— До встречи, ребята… — помахал им Мишка.
Я толкнул дверь и очутился в узкой, как пенал, комнате. Эта комната скорее походила на камеру узника, чем на место отдыха.
Комната была небольшой и темной. В ней было только самое необходимое: кровать из грубых досок, два стола с лампой и два стула. На стенах висели штандарты факультета и картинки с изображением мертвецов различной степени разложения. Под потолком плавал горящий шар, дающий достаточно света для обозрения пространства.
Возле отверстия вентиляции стоял шкаф с потрепанными книгами. Единственным украшением комнаты был большой сундук, который служил хранилищем для личных вещей. Этот сундук был разделен на два отделения. В этих самых отделениях и лежали те самые скудные пожитки, которые у нас отобрали на входе в Академию Золотого Сечения.
— А тут что? — я взглянул на небольшую дверь рядом со входом.
Толкнув её, я увидел кабинку душа, унитаз, раковину под треснутым зеркалом. Всё это было покрыто таким слоем пыли, словно этих вещей никогда не касалась человеческая рука.
— Мда, это не Рио-де-Жанейро, — протянул Мишка.
— Ну, вообще-то мы в России, — ответил я. — В самой лучшей академии…
— В месте обиталища простолюдинов, — закончил брат мою фразу.
— Но это не означает, что мы должны ночевать и жить в грязи. Давай-ка тут устроим себе уютное гнездышко!
— Зачем? — подавленно спросил Мишка. — Ты же видишь, как тут к нам относятся. Даже убили одного из наших…
— И что? Отношение других можно поменять и исправить. Важно — как ты сам к себе относишься! — рубанул я воздух ладонью. — Если будешь ныть и скулить, то никогда не станешь счастливым. За счастье нужно бороться, за неё нужно жопу рвать, как себе, так и врагам! А ждать счастливого случая… Он и так тебе уже упал, в виде лотереи Счастливого Шанса.
— Я уже не уверен,
— Не уверен в чем-то? Берись за уборку! Во время физических действий голова лучше варить начинает! — подмигнул я ему. — В первую очередь давай уберем этих страшил со стен. Насмотримся ещё на них, пока будем учиться. Подметемся, вытрем пыль… А потом и до душа с унитазом доберемся. До ужина успеем справиться.
— Да? Я бы полежал лучше. Ведь я пережил сегодня очень большой шок, — Мишка сделал было шаг к кровати, но я остановил его, схватив за руку.
— Ты бы лежал сейчас вместо того рыжего, которого я не успел спасти. И знаешь что? Он был бы счастлив сейчас заниматься уборкой… Да не только уборкой, любой грязной работой, главное — он был бы живым. А ты? Всё ещё хочешь полежать?
— Прости, Аркаша. Ты прав. Я ещё успею належаться, — ответил Мишка и выхватил из кучи своей одежды какую-то старую майку. — Вот эту можно отправить на тряпки. И я… Я начну с душа и туалета!
Глава 14
Время приблизилось к семи, когда мы закончили надраивать нашу комнату. Конечно, до идеала она была неимоверно далека, но для места, в котором могут преклонить голову двое уставших юношей — годилась.
Без пятнадцати семь мы вышли из своей комнаты и постучались к Жене с Рахимом и Нине с Алёной. После этого дружной толпой, под наблюдением гомункулуса, мы двинулись в сторону столовой.
По пути нам попадались другие студенты. По шапочкам на их головах можно было судить о принадлежности к тому или иному факультету.
Насколько я успел выяснить, то черные, самые малочисленные шапочки, носили только будущие некроманты.
«Магическое право» носило оранжевые головные уборы, словно подчеркивая свою принадлежность к золотому оттенку богатства. «Воинское» отделение, в основном состоящее из мужчин, красовались красными шапками. Будущие целители покачивали кисточками на зеленых шапочках. Мистики могли похвастаться голубыми верхушками, а вот историки таскали суровый фиолетовый цвет.
И вся эта цветная мешанина двигалась в сторону столовой. Студенты шли в основном чинно, поглядывая на окружающих с таким лицом, как будто кто-то пернул у них перед носом, и они по запаху пытались угадать — кто этот подлец?
От рыжего простолюдина, который «неудачно спустился», не осталось и малейшей капельки крови. Герб академии продолжал радовать глаз своими формами. Но вот тот мальчишка… Его как будто и не было вовсе. Однако, я ловил взгляды поднимающихся, брошенных на ТО САМОЕ место.
Подъем на седьмой этаж не занял много времени. Всё-таки молодые тела справлялись с этим лучше, чем у тех же престарелых преподавателей, которые не поднимались по ступеням, а возносились с помощью небольших облаков.
Для Мишки было удивительным увидеть, как на ровном месте сгущался туман и превращался в небольшую площадку, которая беспрестанно курчавилась дымовыми языками. Потом на эту площадку наступали ноги преподавателя, и он плавно возносился вверх, к седьмому этажу.