Инопланетяне в Гарволине
Шрифт:
— Первая заповедь нашего начинания, — прерывающимся от волнения голосом, весь сияя, заявил редактор, взяв на себя руководство упомянутым начинанием, — делаем все тихо, по договорённости. Запомните!
— Заявления не пишем? — радостно удивился сатирик.
— Ни с кем не согласовываем? Не испрашиваем ничьего разрешения? — посыпались вопросы.
— Опомнитесь! Кто может дать на это разрешение? Не говоря уже о том, что сразу же станет всем известно.
— За такое можно и по шее схлопотать, — засомневался сатирик.
— Я за все отвечаю! — горячо заверил редактор. — И ради такого
— Ты-то, может, и готов…
— А ты нет? Смотри какой боязливый. Тебя никто не заставляет, можешь отказаться, ещё не поздно.
— Нашёл дурака! Такой случай подворачивается! Да, может, у меня второго подобного никогда и не будет.
Блаженное выражение лица сатирика лучше всяких слов свидетельствовало о его искренних чувствах. Выкаблучивался он лишь в силу застарелой привычки. А теперь, когда услышал, что необыкновенную операцию планируется провести без согласования с вышестоящими органами, все его существо преисполнилось прямо-таки неземным упоением.
Вдохновение снизошло на всех четырех членов будущей операции. Вдохновение безудержное, не стеснённое никакими рамками и запретами. Фантазия расцветала на глазах, будущая операция обретала плоть и кровь. Стремительный бег фантазии прервало появление до костей промокшего художника. Его следовало поскорей приобщить к тайным намерениям, ибо без художника никакое мероприятие обойтись не может.
— Янек, а ну-ка давай соображай! — весь дрожа от возбуждения, потребовал редактор. — Слушай внимательно, дорогой: мало того что мы приземляемся, так мы ещё должны сделать то, чего не было в истории человечества — высаживаемся! Соображаешь? Выходит нечто, похожее на человека, но не человек! Так что обдумай одёжку, набросай эскизы костюмчиков. Доходит? Чтобы сразу поняли — это не люди! Чтобы ни у кого ни малейших сомнений, а то, избави Бог, ещё проверять бросятся! И не задавай мне глупых вопросов, на что они похожи, сам пошевели мозгами.
— Пошевелю, не впервой, — отозвался художник, пытаясь хоть как-то пристроить совершенно промокший плащ. — Я-то набросать могу, да вам такое зачем?
— Как это зачем? Ты что, надеешься, что мы дождёмся прибытия настоящих космитов? Как же, держи карман шире! Даже если нечто подобное когда-нибудь и случится, уж мы-то наверняка до тех пор не доживём, а так по крайней мере хоть увидим, как оно все произойдёт.
— Так мы же будем знать, что это понарошку.
— Ну так что? Знать будем только мы, а все остальные воспримут пришельцев как настоящих. И не придирайся, не требуй от нас слишком многого, ведь реакция людей будет самой что ни на есть настоящей, а это для нас главное. Из-за этого и берёмся за такую задачу.
— Пойми же, мой ангелочек, — вкрадчиво произнёс сатирик, — спектакль мы устраиваем только для самих себя, а зрители должны поверить, что все происходящее на сцене — взаправду.
— Вот почему оно и должно выглядеть как настоящее, а мы станем лишь наблюдать за тем, как зрители воспримут организованный нами спектакль, — добавил научный консультант.
Художник, как всякий нормальный человек, тоже не сразу воспринял новацию. Требовалось время, чтобы она дошла до его сознания. И повторилась история с его коллегами: по мере проникновения
Но именно художник, человек вроде бы далёкий от приземлённых бытовых реалий, вернул своих зарвавшихся коллег на грешную землю.
— А где мы возьмём космический звездолёт? — спросил он. — Эскизы костюмчиков должны соответствовать средству передвижения.
Этот простой и законный вопрос поставил в тупик его коллег. В своих фантазиях они как-то обошлись без этого пункта программы, перейдя непосредственно к высадке инопланетян. Они, инопланетяне, уже приземлились и вышли… неизвестно из чего. Увлечённые реакцией землян, мечтатели как-то упустили этот существенный момент.
— Ты говоришь — средство передвижения? — почесал в затылке редактор. — Видишь ли, мы об этом как-то не подумали. — Ракета?..
— Давайте думать, — предложил научный консультант.
Фоторепортёр внёс своё предложение:
— Наш космический корабль должен соответствовать тому, как его представляют себе люди. Главное, исключить все сомнения, тут Адам прав. Ведь существует же литература о космосе, множество произведений научной фантастики, в конце концов, у людей создалось представление…
— …выработался стереотип космического корабля! — подхватил сатирик. — Вот мы и должны базироваться на таком стереотипе. Кто там писал о пришельцах?
— Из наших — Лем, — ответил научный консультант. — А начал Уэллс. Ещё Брэдбери писал. Вот я только не очень хорошо помню, что они там наплели о внешнем виде космического корабля. И ещё этот писал… как его. На букву «Г»…
— Гораций? — услужливо подсказал сатирик.
— Да пошёл ты! — обиделся консультант.
— Ты же хотел на «Г».
— Надо же, вылетело из памяти… Ну тот самый, который первым начал. Выстрелил людьми из пушки на луну.
— Жюль Верн, — сказал редактор. — И в самом деле на букву «Г».
— Ты что, офонарел? — возмутился фоторепортёр. — Собираешься наших тоже из пушки выстреливать?
— И подумать только, это говорит человек с высшим техническим образованием, — укоризненно качая головой, проговорил сатирик.
Консультант вышел из себя.
— Да отвяжитесь вы, чего пристали! Я же просто размышляю вслух… Нужно придумать такое, что способно свободно передвигаться во всех направлениях, и в вертикальном, и в горизонтальном. Способно приземлиться на небольшой площадке. Способно взлететь без разбега… И вообще это должен быть воздушный корабль!
— Что ты говоришь! — удивился фоторепортёр и с издёвкой добавил: — А я думал — подводная лодка.
А сатирик недоверчиво поинтересовался:
— Наше средство передвижения должно свободно перемещаться как по вертикали, так и по горизонтали и, скажешь ещё, быть может, неподвижно зависать в воздухе? Интересно, где ты такое возьмёшь?
— Вот я и не знаю. Говорю же, надо подумать. Самолёт отпадает. Воздушный шар? А может, что-нибудь этакое… реактивное?
В голосе их технического советника компаньоны явственно уловили растерянность и поняли — надо подключаться. Редактор напряжённо наморщил лоб.