Инопланетянин

Котцвинкл Уильям

Лэнс не отрывал глаз от темных деревьев впереди.

— Сигналы становятся очень сильными, — вдруг сказал он. — Остановите здесь.

Мэри затормозила, они вышли из машины и направились к деревьям. Лэнс шагал впереди, за ним, ведя Герти за руку, Мэри. Путь был нелегкий, совсем не такой, как тот, над деревьями, по

которому доставил своих спутников к замаскированному передатчику Эллиот.

Действительно, двигаться по воздуху было легче, чем ползти сквозь кустарник и коряги, и велосипедисты быстро достигли места, где был установлен передатчик.

— Здесь… — Ип показал пальцем вниз, и велосипеды начали плавно снижаться. Коснувшись травы, они еще немного прокатились вперед и остановились.

Улллл лиипл липп…

Передатчик работал! Эллиот бросился было к нему, но замер на месте под вспыхнувшим широким лучом бледно-лилового цвета. Эллиот оглянулся на Ипа. Старый ботаник тоже вошел в освещенное лучом пространство, и они посмотрели наверх.

У них над головами, светясь мягкими огнями, словно огромное елочное украшение на дереве, почти висел Корабль. Эллиот смотрел и не мог насмотреться на прекрасную космическую колесницу, упивался ее мощью и величием. Это был Ип, умноженный в миллионы раз, величайшее сердце-фонарик, которое когда-либо видела Вселенная. Свет его окутывал Эллиота, тело мальчика пронизывали волны любви и свершившегося чуда. Эллиот взглянул на Ипа. Огромные глаза старого путешественника стали еще шире при виде родного Корабля, Властелина Млечного Пути. Опоясывая его корпус готическими узорами, светились огни сигнализации, и у Эллиота было чувство, что Корабль несет в себе разум космоса, опередивший все другие формы разума во Вселенной.

Ип посмотрел на друга, который помог ему сквозь немыслимые дали связаться со своими.

— Спасибо,

Эллиот… — голос инопланетянина окреп; в гармонии с Кораблем, с его могучей энергией обертоны становились звучнее. — Обещаю, — сказал он светящемуся люку, — никогда больше не заглядывать в чужие окна.

Но тут Ип ощутил на поляне еще один энергетический контур, увидел тонкое и гибкое существо и задержал на нем взгляд. Он смотрел на Мэри и молчал.

Герти подбежала к нему.

— Вот твой цветок, Ип, — сказала она и протянула ему герань.

Он взял девочку на руки.

— Будь хорошей.

На краю освещенной поляны мелькнула тень, и послышалось звяканье ключей. Ип быстро опустил Герти на траву, повернулся к Эллиоту и взял его за руку.

— Идем со мной, Эллиот.

— Я остаюсь, — ответил Эллиот.

Старый ботаник обнял мальчика, чувство космического одиночества овладело им сильнее, чем когда-либо. Он коснулся лба Эллиота и кончиками пальцев нарисовал на нем сложный волнообразный знак — это была формула, которую он наконец вспомнил и которая должна была освободить мальчика от гипноза звезд.

— Я буду здесь, — прошептал он, приложив светящийся кончик пальца к груди Эллиота.

И старый ботаник стал неуклюже подниматься по трапу. Из люка навстречу ему волнами нисходил внутренний свет Великой Драгоценности, и он почувствовал, как снова загорается в нем миллионами огней Высший Разум; теперь в его сердце, как и в сердце Эллиота, не было чувства одиночества, они были переполнены любовью.

Бережно прижимая к груди цветок герани, он вступил в мягкий свет внутри Корабля и в нем растворился.