Иностранка
Шрифт:
— Вы любите пасту, как я вижу, — заметил он.
— Спрашиваете!
— А что, в Австралии есть итальянские рестораны?
— Полно. Особенно в Мельбурне. Только не везде хорошо готовят. А в Италии кухня просто потрясающая!
– закончила Грейси, надеясь, что это как-то объяснит ее зверский аппетит.
— Охотно верю, судя по вашей тарелке, она такая чистая, прямо хоть на стол подавай.
Чувствуя себя невоспитанной дурой, Грейси прикусила язык.
Мила громко ахнула.
— Папа, ты только посмотри на ее тарелку!
— Я вижу, — ответил
Грейси прикрыла свой ненасытный рот салфеткой.
Ей хотелось разорвать соглашение с Лукой — и не хотелось. Ее привлекало уже одно то, что она могла задержаться в Италии. Ну а возможность пожить в нормальном доме, хорошо питаться, принимать ванну, а не душ, в который ходят еще двадцать человек, и звонить по телефону, когда захочется, — все это было исполнением ее самых смелых ожиданий. Оставалось только надеяться, что она не разрушила все своим ужасным аппетитом и отвратительными манерами.
— И как мы с ней поступим? — обратился Лука к дочери. Грейси затаила дыхание.
— Оставим без десерта, — вынесла приговор девочка.
— Это по-честному, — сказал Лука.
Джованни принес три тарелки с десертом, и рот Грейси наполнился слюной при виде разноцветного мороженого.
— А можно я съем один шарик, а остальное ты возьмешь себе? — спросила она.
Личико Милы приняло задумчивое выражение.
— Думаю, это по-честному, — сказала она, наконец. — Только ешь лимонный.
— Принято.
Мила оглянулась на отца, ища поддержки, и то же сделала Грейси. Она ожидала, что Лука смотрит на дочь, но нет — его взгляд был устремлен на нее.
И под этим взглядом Грейси почувствовала себя слабой и беззащитной. Он встретил ее в самое неподходящее время — вокруг глаз темные круги от усталости, волосы в беспорядке, настроение самое паршивое — и все-таки сделал так, что она почувствовала себя спокойно и непринужденно. Настолько непринужденно, что умяла целую тарелку пасты за какие-то две минуты!
Лука словно почувствовал, о чем она думает, уголки его губ вздернулись в улыбке. Ее сердце гулко стукнуло, и она улыбнулась ему в ответ, прежде чем взяться за свой лимонный шарик.
Мила управилась с двумя порциями мороженого, и Лука вызвал водителя.
— Я сказал ему, чтобы ждал нас у вашей гостиницы. Мне подумалось, после обеда полезно прогуляться.
Они попрощались с пылким Джованни и, взяв за руки Милу, вышли на улицу. По дороге Мила то пела, то хихикала и, увидев что-то интересное, показывала на это ногой, не желая отпускать руки взрослых.
Грейси искоса взглянула на Луку. А вдруг он маньяк и завлекает на свою удаленную виллу, чтобы убить? Хотя нет, не станет же он мучить ее на глазах у своей дочери, бабушки и лошадки по кличке Пино.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил Лука.
Грейси отвела глаза.
— Ничему такому, что бы я могла рассказать, не боясь показаться дурочкой.
— Che cosa [11] дурочка? — вмешалась Мила.
— Это человек, который смеется,
11
Что такое… (итал.).
Лука с Милой остались на улице, а Грейси пошла за своим скудным багажом. Когда она вернулась, перед подъездом стоял роскошный черный автомобиль.
Заднее стекло опустилось, высунулась головка Милы.
— Скорее! Поехали домой!
Домой, подумала Грейси. Интересно, где мой дом?
Перед отъездом из Мельбурна она уволилась с работы и сдала свою квартиру, так что теперь была бездомной и безработной. Будущее лежало перед ней ведущей неизвестно куда дорогой. И все, что ей оставалось, это идти по ней.
Грейси глубоко вздохнула и полезла в машину. Все трое — она, Мила и Лука — устроились на заднем сиденье, впереди за темной панелью сидел водитель. Машина тронулась, за окнами поплыли улицы Рима, сменившиеся тосканским пейзажем со стоящими вдоль дороги крестьянскими домами и разбросанными по холмам деревнями.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Вечерело, когда они подъехали к вилле. Все было как на открытке: дорога, обрамленная по обеим сторонам высокими кедрами, поднималась, петляя, на холм, засаженный виноградной лозой. На вершине холма стоял двухэтажный оштукатуренный дом под оранжевой черепичной крышей, в стороне — небольшой флигель. Все было залито желтым светом заходящего солнца.
— Вам нравится? — спросил Лука.
— Разве это может не нравиться? — со вздохом ответила Грейси.
— Далековато от города, — проговорил он, и Грейси услышала… что-то такое услышала в его голосе.
Она посмотрела на него, но его глаза были устремлены на дом.
— Ерунда, — фыркнула Грейси, и он повернулся к ней. — Разве это далеко? Вот я, например, чтобы добраться сюда из Мельбурна, летела на двух самолетах и провела в воздухе целые сутки. А какие-то два часа на машине — это ерунда. Да и вообще, есть ведь Интернет и спутниковое телевидение, человек больше не изолирован.
— Понятно, — сказал Лука. — Все так говорят, — добавил он с улыбкой.
Грейси, покраснев, снова высунула голову из окна, жадно вдыхая прохладный свежий воздух. Вилла казалась старинной. Грейси не удивилась бы, наверное, скажи ей Лука, что письма отсюда до сих пор отправляются с конным нарочным.
— У меня тут есть все средства связи, и они в вашем распоряжении, Грейси. Mi casa, su casa [12] , — произнес он, и Грейси показалось истинным волшебством то, что он уже не первый раз угадывает ее мысли.
12
Мой дом — ваш дом (итал.).