Иностранный легион. Молдавская рапсодия. Литературные воспоминания

Финк Виктор Григорьевич

А когда такой огородник отказывается от французского гражданства и генеральского чина во французской армии, потому что это значило бы отречься от России, от своей родины и от своего народа, и предпочитает копаться в огороде и разводить грибы, — это еще одно огромное испытание: на чувство национальной чести.

Эти мысли часто приходили мне в голову, особенно когда я навещал его больного и видел, как тает этот неповторимый человек.

Он умер 20 ноября 1954 года, в больнице.

Перед смертью он впал в забытье.

В мозгу, видимо, проносились видения молодости. Он скомандовал:

— Третий эскадрон, ко мне!

Но, отдав эту команду, он умер.

В Центральном литературном архиве, в фонде Игнатьева, лежит рукопись в 250 страниц на пишущей машинке, озаглавленная «Книга о любви».

Эту книгу написала Наталья Владимировна.

В предисловии говорится, что автор не имеет в виду предлагать ее издательствам.

«Когда-нибудь,— поясняется далее, — быть может, через полстолетия, кто-ни0удь, кто заинтересуется эпохой, лицами и событиями нашего времени (1877—1954 гг.), найдет в этой рукописи материалы, касающиеся личности и жизни А. А. Игнатьева. Поэтому рукопись и сдается в Центральный архив».

«Книга о любви» — не роман, в ней нет вымысла. Автору было семьдесят лет, когда она это писала. Она уже стояла у выходных ворот жизни и никому ни на что не жаловалась, а только описывала, как умела, счастливые минуты своей молодости и всю свою сорокалетнюю супружескую жизнь с Игнатьевым.

Наталья Владимировна родилась от смешанного брака. Смешений было необычным.

Мать — француженка из Эльзаса. Отец — известный в свое время, артист Эдмонд Бастунов, цыган по национальности, человек бурных страстей и бурной жизни.

Дочь он обещал непременно удавить, если она пойдет на сцену. Но тут коса нашла на камень. Горячая цыганская кровь, даже разбавленная кровью добродетельной эльзасской буржуазной девицы, дала буйную и неукротимую поросль.

Чтобы освободиться от опеки отца, Наталья Владимировна выходит замуж за молодого офицера Труха-нова, быстро с ним расходится и оказывается свободной и независимой. Она учится в Москве, в филармонии, потом поступает на сцену.

Но ее манит другая, более вольная, судьба.

Отец раньше, чем осесть в опере, был юнгой на корабле, коком, и кочегаром, и всем на свете.

Дочери тоже не сидится на месте.

Она забирает мать и уезжает с ней в Париж. При этом ни сантима в кармане.

Это было, кажется, в 1906 году.

Когда спустя три года я поселился в Париже, танцовщица Наташа Труханова была первой величиной, ее имя писалось на афишах аршинными буквами.

Для этого мало было иметь талант. Над талантом нужно было работать. Но, кроме таланта и трудолюбия, нужны были еще энергия, воля, напористость, умение неутомимо добиваться своей цели, умение заинтересовать равнодушных людей.

Ее друзьями, гостями ее дома, кругом ее личного общения были

Сен-Санс, Равель, Массне, Бакст, Рейн-гардт, впоследствии прославившийся поэт по имени Анри Барбюс.

Нужно было еще что-то, кроме танца, чтобы удерживать вокруг себя таких людей.

Я сказал выше, что, когда познакомился с ней в Москве в 1936 году, она была уже немолода, красота увяла, искусство танца отцвело.

Но ушло не все.

Осталось обаяние деятельного ума, всегда жившего в мире искусства и литературы, осталось удивительное трудолюбие.

Наталья Владимировна всегда работала. То она переписывала на машинке сочинения мужа, то составляла указатель имен к его книге «50 лет в строю», то делала для него изыскания и выписки в источниках. Алексей Алексеевич задумал написать, в соавторстве с одним московским артистом, сценарий на военно-историческую тему. Тотчас Наталья Владимировна зарылась в книги, в старые журналы, в «Русский архив», в «Русскую старину», она составила список нескольких десятков томов, изучила их, сделала выписки. Она показывала мне эту огромную работу с гордостью, которую я тогда не совсем оценил.

Лишь после ее смерти, читая трогательную «Книгу о любви», я нашел строки, объясняющие многое.

Вспоминая первые годы своей жизни с Алексеем Алексеевичем, она пишет: «До чего мне было отрадно, что я никогда ни гроша не стоила Алексею Алексеевичу, так как всегда сама зарабатывала».

Когда пришлось покинуть подмостки, она стала переводить на французский язык произведения А. С. Нови-кова-Прибоя, В. Катаева, Вс. Иванова и других. Она перевела несколько советских пьес, сколотила французскую труппу, сама ставила эти пьесы, сама играла.

Когда труппа распалась, Игнатьевы взялись за раз-ведение грибов. На этой работе Алексей Алексеевич заболел ревматизмом, — пришлось отказаться. Игнатьевы принялись за декоративные изделия из дерева. Работали целую' зиму, потом сняли помещение возле площади Согласия, в центре наиболее ршкарного квартала Парижа, в два дня распродали всю свою выставку и снова были при деньгах, — при своих, заработанных своим трудом.

Однако в Москве обстоятельства все складывались так, что зарабатывать Наталье Владимировне не приходилось.

Она пишет по этому поводу: «Мне было нестерпимо жить на иждивении Алексея Алексеевича, видеть, как этот немолодой уже человек работает один».

И даже когда она осталась одна и писала «Книгу о любви»: «Я не могу жить без работы. Даже теперь я отрываюсь от работы, только чтобы поесть и съездить «домой»— на Новодевичье».

В «Книге» есть чудесные строки, в которых она не без юмора описывает самое себя.

, Читатель, быть может, догадывается, что характер у нее был не флегматичный: быстрая походка, резкие движения, громкий голос, властный тон. Не флегматичный характер!