Иновселетянин
Шрифт:
Слова растворились в пространстве, никто не обратил на них внимания.
Рыдания душили её. Грудная клетка сжималась от боли. Душа сотряслась от полученной травмы, от неё откололся осколок и остался в этом моменте. Девушка вернулась за ним, когда записывала эту историю.
Домовой
Мне было восемь, когда меня закрыли в музее.
А случилось это так. Скрутило живот, и я побежал в туалет. Когда вышел, то оказалось, что посетители покинули здание и музей закрыт. В полной тишине я бродил по залам и зашёл в портретную галерею. Она напоминала длинный узкий
Какой-то шёпот прошёл вдоль стен. В испуге я резко побежал вперёд, но споткнулся и упал. Шёпот становился всё отчётливее, приближаясь ко мне. Я закрыл уши руками и начал кричать, чтобы не слышать происходящее. Кто-то дотронулся до меня. Потом ещё и ещё раз. Но я никого не видел. Меня задевали снова и снова. Смех разливался вокруг. Я умолял прекратить. Страх сковывал меня, но в то же время ничего не происходило.
Бояться было бессмысленно. Я встал и твёрдым шагом пошёл к выходу. Вдруг передо мной появился маленький домовой и дружелюбно поприветствовал. Выяснилось, что он тут живёт и просто дурачится от скуки. Мы подружились. Я стал часто приходить в музей, принося ему сладости и беседуя о жизни.
Прошло уже полвека, а он самый близкий друг, который у меня когда-либо был. И он рассказывал то, что было здесь на самом деле, а не ту чушь, что выучила экскурсовод.
Суть-ба
Она вплетала верёвки в волосы, создавая ограничения и зависимости. Обвивала верёвками тело.
– Как это мне там поможет?
– Освобождаясь постепенно от жгутов, что я тебе приготовила, ты сможешь летать.
– А почему я не могу сразу полететь?
– Тогда ты не захочешь там остаться и не увидишь истинной красоты. И не примешь участия в переходе.
– Мне будет трудно?
– Только если сопротивляться.
Судьба затянула последний узел, поцеловала меня – и всё погрузилось в туман.
Осколки Души
Вся потрёпанная, осунувшись, она брела в поисках потерянных частиц. Словно собирая пазл, по кусочку выискивала недостающие детали. Заглядывала в каждый уголок, в творческое произведение, в события и даже в людей. Она не помнила, как давно вот так скитается.
Она знала, что всё имеет свою цену:
Сделано с Душой.
Я в него Душу вложила.
Он из меня Душу вытряс.
Сколько Души ушло на это.
Но когда-нибудь она соберёт все осколочки Души.
Замысел
В этот раз смекалка Семёна его подвела.
Ничто не предвещало такого поворота событий. Он продумал всё: составил план по облапошиванию граждан. Сразу нашёл дом, куда вложит свои средства. И принялся за афёру.
Интернет – мощное дурилово: никогда не знаешь, что на самом деле по ту сторону экрана. На этом Семён решил сыграть. Выкупил у фермеров коров, сделал их фото в плачевном состоянии, мест, где они содержатся, и начал активно выкладывать посты, умоляя людей помочь. Вложился в рекламу – сдвинулся с места. Добросердечные люди вели переписки и присылали первые денежки. Семён от радости вложился в телят – приобрёл активы, так сказать.
Через полгода он купил
Старик ничего не понимал в махинациях, но хорошо разбирался в кармических законах. Он отдавал последние деньги на коров, чтобы они не передохли. Любовь к животным не давала ему уйти с горе-фермы.
Однажды заболела тёлочка и понадобился ветеринар. Старик пришёл к богатому дому: трёхэтажное здание, окружённое высоким забором, смотрело на него. Тщетно пытался он поговорить с хозяином. В счёт будущей зарплаты тот не давал. Старик посмотрел в его глаза: что за личность была по ту сторону? Он ужаснулся и побрёл назад. Придётся всю ночь не отходить от тёлочки, она может не выжить.
Семён ещё долго злился на старика, как на занозу в заднице. «Завтра же всех отправлю на убой, – думал он. – И чего я не сделал этого раньше?» С такими мыслями он лёг спать. Ночью его накрыло странное ощущение – как будто молния поджарила. Он проснулся в вонючем хлеву, окружённый тощими коровами. Не помня себя от злости, Семён пытался крикнуть, но из его горла вырвалось только подобие мычания. В бешенстве он ударился о металлическое заграждение и потерял сознание. Когда очнулся, старик с ветеринаром осматривали его. Резко вскочив на ноги, он хотел напасть на старика, но тугая прочная верёвка на шее не давала особо разгуляться.
– Буйный, однако, – произнёс ветеринар. – Я вам оставлю успокоительное.
– И это пройдёт, – вздохнул старик, глядя Семёну в глаза. Потом отвернулся, и они с доктором пошли от стойла к выходу, – Спасибо вам за визит. И тёлочке сразу стало лучше. Пойдёмте выпьем чаю, мы теперь с вами часто будем видеться. Такое хозяйство, сами понимаете.
И они направились в трёхэтажное здание, обсуждая дела фермы по дороге. А Семён, растерянно дёргая шеей, обмотанной верёвкой, смотрел на копыта и офигевал.
Проводить Ангела
Белокурый Ангел улыбался мне и рассказывал интересности о своей жизни. На вид ей было года три. Мы шли вдоль дороги, и я крепко сжимала нежную ручонку. Повозка появилась из ниоткуда: в считанные секунды маленькое тело затоптали лошади.
У меня началась истерика. Я потеряла её. Навсегда.
– Тут не хватает до следующего уровня.
– Сколько?
– Года три. Надо отправить на Землю. Сюда.
– Там хорошая семья, им нелегко будет потерять ребёнка.
– Их и не будет рядом, так надо.
– Девушка будет винить себя в гибели.
– Она поймёт. Не сразу, но позже поймёт. В другой жизни. Ей этот опыт тоже нужен. Проводить Ангела.
Молодожёны
«Я убил её» – беспощадно извещал дневник. Мои руки тряслись. Зачем я полезла в его вещи. В комнату зашёл Роб.
Накануне мы с друзьями мужа обсуждали его бывшую жену. Он так хорошо о ней отзывался, что я приревновала. Мы женаты недавно, и я не так много знала о нём. Роб был застенчив и мне это понравилось. Он никогда не давал мне читать свои записи, но много строчил по вечерам. Я думала, что мы сблизимся, узнай я о нём больше.