Иной мир. Компиляция
Шрифт:
Фрагмент 21
Приблизившись к неграм, барс остановился в пяти метрах от них и начал вальяжно расхаживать из стороны в сторону, показывая то левый, то правый бок. Этакая психологическая атака. Пять оставшихся в живых негров о чём-то переговариваются на неизвестном нам языке. Двое вооружены копьями, двое кинжалами и один коротким мечом.
Один из негров, самый высокий и тощий, как спичка, неожиданно прыгнул и одновременно с прыжком метнул своё копьё в барса. Кошка попыталась уклонится, но не успела и копьё вошло ей в живот у задней ноги. Страшный визг
— Отбегался, котёнок. — Не знаю почему, но мне стало искренне жаль барса. Все мы заложники обстоятельств и оказались на арене не по своей воле. Кошка уж точно ничего плохого не делала. Может и съела кого-то, но разве она виновата? Хищники на то и хищники. Им нужно есть мясо.
— Зря делаешь выводы, Никита. — Андрюха осторожно сел на свой щит. — Три сотни килограмм кошачьего мяса не так просто убить. Саблезубы живучие. Это я тебе как обладатель саблезуба говорю.
Барс наконец-то избавился от назойливого копья и попёр на негров. Встречать его вышли два негра. Один с коротким мечом, а второй с двумя кинжалами.
Барс бросился на негров. Просто прыгнул, намереваясь свалить весом и тут же убить. Прыгнул, и насадился на выставленный перед собой негром короткий меч. Лезвие слишком легко вошло в тело кошки между передних лап почти на всю длину. Упав, барс всё же убил негра. Убил своим огромным весом.
Негр с кинжалами бросился на барса словно на амбразуру и с воинственным кличем вонзил оба клинка в толстую шею. Продолжая кричать, нанёс ещё два удара. Обессиленная кошка лениво ударила негра в грудь лапой и тот отступил. На бетон повалились внутренности и потекла свежая кровь-пена.
— Только не умирай… — тихо сказал я.
Вопреки всему барс смог встать. Сделав шаг, он медленно завалился на бок. Двое оставшихся в живых негров кинулись к копьям.
— Стоять! — я схватил свой меч и бросился к неграм.
Увидев меня, они ускорились. Я понял, что не успею. Андрюха, что-то крича, побежал за мной.
Негры с копьями подбежали к умирающей кошке и приготовились ударить одновременно. Барс неожиданно для всех оказался на ногах и тут же прыгнул. Почти поверженный саблезуб показал, что ещё способен быть быстрым. Серая молния прошла в опасной близости от ближайшего негра и устремилась ко второму, который успел понять, что животное всё ещё опасно, и попытался отступить.
Три секунды и оба негра лежат на бетоне. Первому барс нанёс удар когтями в голову и превратил лицо в кровавое месиво. Второму досталось по спине. Когти оставили длинные борозды от шеи до копчика. Крови слишком много. От её запаха начинает тошнить.
Я остановился в десяти метрах от саблезуба. Два жёлтых глаза, в которых читается усталость и боль, посмотрели на меня. Закрыв глаза, барс лёг на бетон.
— Он умирает! — Андрюха подбежал и схватил меня за плечо. — Опасно, Никита! Пусть он умрёт!
Я посмотрел на товарища и сказал:
— Бери копьё. Не хочу смотреть
Мы были готовы к атаке, но всё равно ударили. Барс не атаковал. Два острых наконечника пробили тело кошки в районе сердца. Я налёг на древко и вогнал копьё как можно глубже. Саблезуб дёрнулся и затих. Тихо заговорил ведущий:
— Ну вот и всё, друзья мои… Кто согласен, что им везёт? Не стоит оваций, друзья мои… Первый акт закончился. Я объявляю антракт…
Зрители загудели. Перерыв, который дал ведущий, прекратил постоянный поток интереса в нашу сторону. На трибунах закипела жизнь. Вышли девушки и парни с разносами, на которых стоят еда и напитки. Кто-то сбился в кучки и принялся обсуждать увиденное. Мы, пусть и ненадолго, предоставлены самим себе.
Решётки на входах открылись и на арену вышли около тридцати человек в серых рабочих костюмах. Десяток тащат мешки с песком и будут засыпать кровь. Остальные уберут тела и оружие. Радует, что запаха крови будет меньше.
Мы забрали всё, что принадлежит нам и расположились у одной из стен арены. Уборщик-араб молча вручил нам две пол-литровых бутылки с водой и два батончика, сделанных из спрессованных сушёных фруктов. Кивнув на наше «спасибо», араб отправился выполнять работу. Вместе с азиатом они взяли тело одного из европейцев и потащили к тележке, которую уже катят трое и в которой лежат два тела.
Покрутив стограммовый батончик в руке, я сказал:
— Меня стошнит, если начну его есть.
— Меня тоже, но я заставлю себя съесть его. — Андрюха, закрыв глаза, откусил приличный кусок батончика. Скривившись, начал жевать его.
Я тоже закрыл глаза и откусил. Аромат фруктов наполнил рот. Излишне сладко. Тошнота не заставила ждать и зародилась в желудке. Удалось сдержать первый спазм и продолжить жевать. Глоток воды облегчил страдания, и тошнота прошла. За пару минут я разделался с батончиком, а затем выпил всю воду. Бутылки забрал один из уборщиков.
— Нас заставляют убивать. — Я лег на бетон, подложив под голову щит. — Делают из нас моральных уродов. Чувствую, что на арене мне придётся убить огромное множество людей. Чувствую, что сойду с ума.
Андрюха промолчал. Я спросил:
— Сколько народу нам предстоит убить, прежде чем всё закончится? Ответь мне, друг?
— Я не знаю, Никита. Не думай о тех, кого убиваешь, как о людях.
Я начал смеяться. Громко и злобно. Поперхнувшись, замолк, а затем спокойно сказал:
— Каким бы плохим не был враг, но он человек. Моя мораль бунтует. Я не готов стать палачом. Увы, но, чтобы выиграть, звания палача не избежать. Кровь и смерть — это наш путь. Мы обязаны пройти его, потому что иначе не выжить…
Уборщики покатили первую тележку. Кровь уже засыпана, а всё оружие собрано. Осталось убрать тушу саблезуба. Пятнадцать человек окружили её и примеряются. Не слишком приятная у них работёнка.
— Тебе нужно успокоится, Никита! — требовательно сказал Андрюха.
Я сел и взял в руки щит и меч. Медленно поднявшись, тихо ответил:
— Спокоен как удав, друг мой. Пошли в центр арены. Чувствую, что антракт вот-вот закончится.
Все уборщики покинули арену и решётки за ними закрылись. Ведущий заговорил: