Иной разум. Тетралогия
Шрифт:
– Я буду благодарен, если вы поможете мне…
Дима побледнел.
– Почему ты говоришь в единственном числе, Дрог?
– Потому, что я последний. Последний из разумных ксенобиан, оставшийся на борту «Тандема».
У Логинова внезапно перехватило дыхание.
– Ты сможешь продолжить свой род?
– Если найду в себе силы. Не сейчас, человек. Мой разум не может постичь этого…
Бортовой хронометр
Никто, кроме Логинова, не обращал внимания на доклады, начавшие поступать от различных систем «Тандема», – Лозин и Ван Хеллен смотрели на ирреальный танец обломков, окружающих мертвый, выжженный дотла Ксеноб.
Вольно или невольно они вспоминали записи с дисков и думали о Земле, потерянной родине, которая, возможно, также превращена в прах.
Почему? Во имя чего?
Доминик не понимал, что происходит в его душе. Сколько может надламываться сознание? Где предел? Где истина? Где смысл этого злого неправильного бытия?
Он слышал признание Дрога.
Последняя разумная особь ксенобиан находится сейчас рядом с ним. Чудо, что ксеноморф остался жив, ведь он, Доминик Ван Хеллен, мог запросто прирезать его там, в компьютерном зале, оборвав одним взмахом десантного ножа линию жизни целой расы.
Куда исчезла его ненависть к Чужим? Где тот песок, что впитал эту черную влагу, день ото дня отравлявшую рассудок?
Каждый в эти минуты думал о своем, сокровенном, главном, но наступил момент, когда шоковая ситуация вдруг обернулась своей новой гранью.
Все началось с сообщения киберсистемы, которой удалось наладить соединение с локальной сетью крейсера «Ио».
Изображение на виртуальных мониторах внезапно поменялось, глубина наполненного обломками космоса исчезла, и вместо нее появилась картинка медицинского модуля.
В призрачном свете неярких ультрафиолетовых ламп фигура Николая Астафьева казалась неживой, словно между камерами биологической реконструкции ходил призрак человека.
– Ник? – невольно вырвалось у Ван Хеллена. – Чем он занят? И что за хрень висит у него над плечом?!
– Сейчас посмотрим, – отозвался Логинов, включая полную передачу данных.
Николай не видел, как под потолком медицинского модуля повернулись, нацелившись на него, уцелевшие после катастрофы камеры видеонаблюдения.
Прихрамывая, он перемещался от одной камеры к другой, прислушиваясь к лаконичным рекомендациям ИПАМа.
– До начала процедуры отстыковки осталось восемнадцать часов, Ник, – вещал парящий над его плечом сфероид. – Кибернетическая система исследовала расположенный неподалеку мир и пришла к выводу о полной непригодности планеты к немедленному заселению.
– Это значит, что новые поколения должны быть киборгизированы?
– Несомненно. Вокруг «Тандема» системами
– Может быть, не стоит торопиться? – спросил Николай у своего советника. – В нашем распоряжении есть машины и материал. Почему не выстроить станцию, со всеми системами жизнеобеспечения, чтобы новое поколение людей избежало киборгизации?
– Потому, что ты не вечен, Ник, – нашептывал ИПАМ. – За то время, что роботы будут собирать материал и строить космический город, ты состаришься и умрешь в одиночестве. Пора наконец понять, что после всех операций ты сохранишь главное – мозг, который не будет так стремительно стареть. У тебя и у поколения репликантов появятся невероятные возможности, которые ты сейчас просто не в состоянии представить. Это новая ступень развития.
Астафьев вздохнул.
Он где-то слышал древнюю поговорку, что благими намерениями выстлана дорога в ад, но никогда не понимал ее значения.
– Хорошо, ИПАМ, я остановлю развитие репликантов. Следующую партию людей мы будем проектировать вместе… – Он подошел к очередной камере и произвел несколько переключений, прерывая процесс роста. – Через восемнадцать часов мы избавимся от проблемы Чужих и тогда окончательно решим, что делать дальше. – Он закончил отключение последней камеры биореконструкции и бесцветным усталым голосом произнес:
– А сейчас будь добр, оставь меня одного.
– Что-то не так, Ник?
Лицо Астафьева внезапно пошло пунцовыми пятнами.
– Я только что совершил убийство, понимаешь?
– Это не убийство, Ник. Нерационально тратить ресурсы на создание несовершенных людей.
– Я же сказал – оставь меня! Убирайся прочь!
Николай бессильно присел на край камеры и закрыл руками лицо.
Ему казалось, что он проклят и уже больше никогда не сможет стать прежним – целеустремленным, полным надежд, живым… будто отключение камер реконструкции убило в нем остатки души.
Вот так все когда-то начиналось в цивилизации ИНЫХ, – мысль пришла отчетливая, кристально-ясная, не требующая никаких доказательств.
Они были очень похожи на людей.
Они создавали машины, наделяя их функциями саморазвития, моделировали искусственные интеллекты, реализуя их на базе заимствованного у матушки-природы принципа построения нейронных сетей, и…
Перед мысленным взором Логинова появились собранные из миллионов октаэдров сферы.