Иной Сталин
Шрифт:
Секретари как первой, так и второй групп отлично понимали, что после курсов их скорее всего переместят, направят на какую-нибудь должность, но не обязательно на партийную. Сталин постарался подсластить горькую пилюлю: «Мы, старики, скоро отойдем, сойдем со сцены. Это закон природы. И мы бы хотели, чтобы у нас было несколько смен» [461] .
Столь же далекой от призывов к «охоте на ведьм», как и заключительное слово, оказалась резолюция по докладу Сталина. За нее, как повелось в последние годы, без каких– либо замечаний и изменений, единодушно проголосовали участники пленума. Слова же «предательская и шпионско-вредительская деятельность троцкистских фашистов», упоминавшиеся лишь раз, да и то в преамбуле, послужили только поводом для установления серьезнейших недостатков в работе партийных организаций
461
Вопросы истории. 1995. № 11–12. С. 11–22.
1. Парторганизации увлеклись хозяйственной деятельностью, отошли от партийно-политической руководящей, «подмяли под себя и обезличили органы Наркомзема на местах, подменив их собой, и превратились в узких хозяйственников».
2. «Повернувшись от партийно-политической работы к хозяйственным и прежде всего к сельскохозяйственным кампаниям, наши партийные руководители стали незаметно переносить основную базу своей работы из города в область. Они стали рассматривать город с его рабочим классом не как руководящую политическую и культурную силу области, а как один из многих участков области».
3. «Наши партийные руководители стали терять вкус к идеологической работе, к работе по партийно-политическому воспитанию партийных и беспартийных масс».
4. «Стали терять вкус также к критике наших недостатков и самокритике партийных руководителей…»
5. «Стали также отходить от прямой ответственности перед партийными массами… взяли на себя смелость подменить выборность кооптацией… получился таким образом бюрократический централизм». В кадровой работе, уточнялось в резолюции, «надо подходить к работникам не формально-бюрократически, а по существу, т. е., во-первых, с точки зрения политической (заслуживают ли они политического доверия) и, во-вторых, с точки зрения деловой (пригодны ли они для данной работы)».
6. Руководители парторганизаций «страдают отсутствием должного внимания к людям, к членам партии, к работникам… В результате такого бездушного отношения к людям, членам партии и партийным работникам искусственно создается недовольство и озлобление в одной части партии».
7. Наконец, отмечалось в резолюции, несмотря на отсутствие образования, партруководители не хотят повышать свой уровень, учиться, проходить переподготовку.
В резолюции, естественно, прозвучало требование незамедлительного устранения определенных таким образом истинных недостатков в партийной работе. В пунктах с 1-го по 8-й – осудить практику подмены и обезличивания хозяйственных органов; срочно возвратиться исключительно к партийно-политической работе, перенести ее прежде всего в город; уделять большее внимание печати. В пунктах с 9-го по 14-й – решительно отвергнуть «практику превращения пленумов обкомов, крайкомов, горкомов, партийных конференций, городских активов и т. п. в средство парадных манифестаций и шумливых приветствий вождям»; восстановить отчетность парторганов перед пленумами, пресечь практику кооптации в партийных организациях. В пунктах 15–18 говорилось о принципиально новом подходе в работе с кадрами, а в пунктах 19–25 – об учебе и переподготовке партийных руководителей [462] .
462
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 612. Вып. III. Л. 49 об. – 50.
Так Сталин сделал последнюю попытку подстраховать намеченные реформы, гарантировать столь назревшую ротацию кадров не только альтернативными выборами в Верховный Совет СССР, но и перевыборами, а точнее, настоящими выборами во всех партийных организациях.
Глава пятнадцатая
6 марта 1937 г. во всех советских газетах появилось сообщение об очередном важном событии в жизни партии. Вполне обычное как таковое, но в данном случае не лишенное довольно характерного своеобразия, оно предельно скупо информировало лишь о том, что «на днях» закончившийся пленум «обсудил вопрос о задачах партийных организаций в связи с предстоящими выборами Верховного Совета СССР на основе новой конституции». Оно не содержало даже намека на еще две проблемы, фигурировавшие в повестке дня, и лишь в конце отмечалось: «Пленум рассмотрел также вопрос об антипартийной деятельности Бухарина и Рыкова и постановил
Столь ограниченное, преднамеренно выборочное содержание сообщения свидетельствовало о весьма важном. Узкое руководство, от которого всецело зависело, о чем же поведать партии, а заодно и населению страны, как и в декабре минувшего года, явно стремилось скрыть все, что было связано с репрессиями, вполне сознательно умолчало о докладах не только Ежова, Молотова, Кагановича, но и Сталина. Несомненно, пошло оно на это лишь для того, чтобы исключить любую возможность возникновения обсуждения, разговоров, слухов о существовании и арестах «врагов», которые обязательно начались бы, если бы появились официальные данные о том. Пропаганда через газеты и журналы настойчиво начала бить в единственную цель: подготовка парторганизаций к предстоящим выборам по новой избирательной системе.
Вместе с тем приходится констатировать и иное. С однолинейной пропагандой пленума все обстояло не так уж просто. Настораживала прежде всего весьма существенная деталь: сам доклад Жданова опубликовали лишь 11 марта, хотя выправленный его текст вполне мог быть передан в газеты еще 28 февраля, во всяком случае не позже 5 марта, вместе с сообщением и резолюцией. Возможно, почти недельную отсрочку породило какое-то неизвестное нам столкновение мнений на самом высоком уровне, нежелание некой группы лиц, обладающих достаточной властью, предавать огласке содержание доклада, носившего откровенно антипартократический характер. Нельзя также исключать и того, что давление этой гипотетической группы, которую, если она существовала, вряд ли удастся когда-либо идентифицировать, привело к публикации, но только 29 марта, доклада Сталина – как своеобразной компенсации за нанесенный партократии «моральный ущерб». Если такое предположение верно, то вполне логичным было бы и следующее: целью данной группы являлось стремление любой ценой добиться огласки прозвучавшей на пленуме констатации существования и вредительской деятельности многочисленных «врагов» – «троцкистских и иных двурушников», о которых пришлось говорить Молотову и Сталину.
Однако на этом своеобразное «перетягивание каната» отнюдь не завершилось. 1 апреля, как оригинальный контраргумент группы реформаторов, газеты опубликовали «Заключительное слово» Сталина, но резолюция по его докладу так и не стала достоянием гласности. Вместо этого три недели спустя, 21 апреля, также в газетах, увидела свет вторая часть доклада Молотова. И хотя ее поместили на трех полосах под выразительным заголовком «Наши задачи в борьбе с троцкистами и иными вредителями, диверсантами и шпионами», как само содержание ее, так и все подзаголовки – «Воспитание кадров», «Подбор работников», «Метод руководства» – подчеркивали совершенно иную по смыслу направленность всего материала.
Пока узкое руководство при безоговорочной поддержке А.И Стецкого, Л.3. Мехлиса, Б.М. Таля и руководимых ими средств массовой информации объясняло партии, в чем же заключается истинный смысл только что прошедшего пленума, возникла новая, хотя и вполне предсказуемая проблема. В соответствии с резолюцией по докладу Жданова во всех партийных организациях, поначалу, разумеется, в низовых и районных, начались выборы. А они сразу же показали, что первые секретари либо по неграмотности, по неспособности понять требуемое от них, либо вполне преднамеренно и сознательно попытались проводить их по-старому – используя списки, избегая обсуждения каждой выдвинутой кандидатуры, принуждая голосовать открыто. Словом, демонстративно нарушали принятое ими же решение.
Наглядным примером подобного «непонимания» стала телеграмма, посланная С.В. Косиором Сталину 20 марта.
Поскольку выборы парторганов в областях начались, прошу ускорить дачу указания по неясным еще вопросам: выбирать ли открытым либо тайным голосованием парторгов и делегатов на партконференции и членов бюро парткомов.
Сталин ответил предельно кратко: «Все выборы проводятся путем тайного голосования» [463] . Но, отлично понимая, что вскоре он может получить еще сотню таких телеграмм, провел в тот же день через ПБ циркулярное решение «Об организации выборов парторганов (на основе решения пленума)». В нем однозначно, ясно и понятно было вновь указано:
463
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 56. Л. 31–32 об.