Иной
Шрифт:
— Ян! Что случилось? — крикнул я Светлому Инквизитору.
— Кровососы потребовали отдать им лёжку. А когда мы отказали, они неожиданно напали и порвали двух Темных, — ответил он, готовя очередной файербол.
— Перестаньте! Самолет сгорит! Бейте этим… как его…, - от волнения у меня начисто вылетело из головы название боевого заклинания против нежити.
— Пробовали, — сказал Темный Инквизитор, видимо поняв, что я имел в виду. — Он почему-то не действует.
В это время Ганс исчез, видимо уйдя на второй слой Сумрака и, что бы как-то обезопасить себя, Ян запоздало поставил Щит мага. От удара невидимой когтистой лапы левая рука Инквизитора была вырвана из сустава и, кувыркаясь
С остальными двумя дрампирами дело обстояло хуже. Инквизитору удалось немного подпалить кошмарную тётку, но она была вполне боеспособна и быстро восстанавливалась. К тому же несколько пассажирских кресел уже горели. Кроме того, обнаружилось, что с перепугу я сотворил Белое Лезвие слишком большой длины. Оно, разрубив вместе с Гансом обшивку и часть пола самолета, видимо что-то повредило в управлении движками. Через иллюминатор мне были хорошо видны неподвижно висящие лопасти винта правого двигателя.
— Сергей! — донесся до меня сквозь шум встревоженный вопль Назимова. — Давай быстрее сюда!
— Смени меня, — бросил я уже трансформировавшемуся и жаждущему боя Денису. Стоя в дверях, я загораживал ему проход в салон. — И, бога ради, потушите огонь!
Уже поворачиваясь, краем глаза я успел заметить, как мерцая, сквозь фюзеляж в салон влетело еще два дрампира. Нежити стало вдвое больше, и они вполне могут, не дожидаясь посадки, на себе утащить лёжку из самолета. Надо быстрее садиться. Там внизу Владимир и толпа Инквизиторов. Они справятся. Вот только успеть бы…
«Дело пахнет керосином. В прямом и переносном смысле, — подумал я и бросился назад в кабину».
С разгону плюхнувшись в командирское кресло, и накидывая привязные ремни, я увидел, что погода почему-то резко ухудшилась. Теперь все вокруг было затянуто сплошной облачностью. Прямо в стекла летел сильный снег. Наш «Антонов» на одном движке в облаках при почти нулевой видимости шел довольно устойчиво. Точнее не летел, а снижался и, судя по навигатору уже над окраинами Салехарда. Скорость двести тридцать километров в час, высота четыреста метров. Сойдет. Но Назимов не смотрел на приборы. Не отказ двигателя был причиной его испуга. Вытаращив глаза, белый словно мел, он беспомощно показывал рукой прямо вперед и, заикаясь, спрашивал:
— Се-се-ргей, что э-это?
Проследив его взгляд, я и сам немного обомлел. Картина действительно была довольно необычной. Из сплошной
— Как что? Не видишь? Злые хищные летучие мыши, — смеясь, крикнул я Михаилу Ивановичу, хватаясь за штурвал.
Началась сильная болтанка. Это нам на руку, поскольку я знал, что сейчас будет. Сам бы так поступил.
— А-а-а, что они де-де-лают?
Я видел, что Назимова вот — вот хватит удар.
— Сожрать нас хотят. Вот что! Фильмы ужасов любишь? Следи за директорными стрелками. У нас скоро третий разворот. Четр! — как я и предполагал, из мглы прямо на нас в лобовую атаку на лету мерцая, уходя в Сумрак, шли развернутым строем четыре дрампира.
Я толкнул штурвал от себя, пытаясь поднырнуть под них. Отчасти мне это удалось, но сильный удар о вертикальное оперение потряс весь самолет, и он стал плохо слушаться рулей. Видимо нежить решила, что она уже внутри и, выйдя из Сумрака, врезалась в хвост. А может быть, там тоже есть какое-то подобие нашего аэроплана? Выживем, надо будет посмотреть.
— Глянь, Сергей, какая рожа! — мой инструктор показывал пальцем на летящую нашим курсом и медленно приближающуюся к правой форточке летучую мышь.
Когда дрампир сблизившись, протянул поросшую редкой грубой шерстью неимоверно длинную лапу и царапнул вершковыми когтями по стеклу, словно пробуя его на прочность, Михаил Иванович заорал и замахал руками:
— Это не мышь! Уйди, уйди от меня тварь! Пошла вон!
Ухмыльнувшись, я взял немного левее, и еще одна нечисть перестала существовать, распоротая пусть и не вращающимися, но достаточно острыми для этого лопастями второго двигателя. Пусть со временем кровосос и восстановится, главное, что сейчас мы от него избавились.
— Не отвлекайся, Миша, — весело закричал я, пытаясь вернуть самолет на нужный курс. — Мышь, не мышь, какая разница? Держись приборов, инструктор, а то небо с овчинку покажется! Когда третий?
Назимов, все еще оглядываясь на форточку, кое-как сориентировался и дал команду на третий разворот.
Пока он разглядывал приборы, еще три кровососа раздельно атаковали наш «Ан-24», но промахнулись. Получив команду, я начал разворот и как раз во время. Из туч появилось сразу три звена дрампиров летящие не только развернутым строем. Они еще и эшелонировались по высоте, почти не оставляя мне возможности для маневра. Было видно, как их нещадно треплет на ветру.
Спасло нас только то, что самолет ложился на новый курс и нежить, видимо полагая, что мы полетим прямо, промахнулась. В этот момент кабина стала наполняться дымом и сзади опять что-то упало. Пока не было видно дрампиров я, слегка повернув голову, глянул в салон сквозь Сумрак. Там было, мягко говоря, неважно. Меня звали на помощь. Звал порванный, истекающий кровью и борющийся из последних сил Денис. Он один схватился с двумя дрампирами и они клубком катались по полу багажного отсека время от времени то, вламываясь в дверь нашей кабины, то выкатываясь в пассажирский салон. Инквизитор на смерть стоял против трех нежитей. Еще один дрампир, я понял, что это та самая кошмарная тетка, превращенная магом в прах, вернее ее останки, валялась на одном из пассажирских сидений.