Иноземец с черной аурой
Шрифт:
— На глаза ауру использовал, чтобы различать движения противников лучше, на уши использовал, чтобы слышать любые шорохи, а кости насытить аурой не додумался. Если бы это сделал, то тебе бы не проломили черепушку.
Мир перед глазами слегка кружится, и становится потихоньку темнее. Слова старика слышатся так, будто произносят их через барахлящий мегафон — слегка дребезжащие, фонящие, трудно понятные, с небольшим эхом.
— Ты умираешь, парень, — произнес старик.
Я осмотрел старика. Хотел что-то сказать, но сил нет, губы не слушаются. Головокружение и писк нарастают, спина уже вся мокрая от крови. Похоже, он прав — я и правда умираю. А кто он? Что это за старик? Откуда он взялся, и что он
— Почему ты просто не сбежал? Ты ведь понимал, что их больше, что они сильнее, что, в конце концов, у них могут оказаться ножи или другое оружие. И я тебе скажу, что у пары оставшихся были ножи, и уже зрело желание их использовать. Конечно, если бы ты укрепил кожу, кости и мышцы при помощи ауры, то смог бы остановить эти удары, но ты, похоже, не хотел… Или, может, ты не знаешь, как это у тебя получается? Подожди, я чувствую в тебе замешательство. Похоже, ты не понимаешь, о чем я говорю. Значит, ты умеешь использовать ауру на глаза и органы чувств неосознанно? Понятно… Так о чем я? Ты ведь мог сбежать. Почему этого не сделал?
Я был сбит с толку его словами, хотя сознание затухает. Этот старик, лучше бы вместо того чтобы нести бред, вызвал помощь.
— На всякий случай скажу, что даже если сейчас побегу искать у кого-то помощь, то лекари к тебе прибудут минут через десять-пятнадцать, а жить тебе осталось чуть больше пяти минут, — словно прочитав мои мысли, сказал он. — Так почему ты не убежал?
И, правда, почему?
— Откуда я знаю? — просипел я, еле ворочая языком. — Вся моя жизнь — это борьба. Борьба с обстоятельствами, борьба с судьбой. Я не могу позволить себе отступить. Если хоть раз так сделаю, то в будущем, вновь встав перед опасностью или проблемой, буду думать не как ее преодолеть, а как спастись. Если подсознательно знаешь, что можешь отступить, то не сможешь сражаться в полную силу, не сможешь преодолеть себя, и всегда в голове будет мысль, что если ничего не получится, то можно отступить, сдаться. А потом будешь находить себе оправдание в виде слов: «я старался и сделал все, что мог». Пока знаешь, что отступать некуда — всегда сделаешь больше, чем можешь. Поэтому я не могу позволить себе сдаться.
Старик хлопнул себя по ногам, рассмеялся.
— Ну, ты и дурак! Но мне нравится это! Значит, встав перед более опасным противником, даже понимая, что победить не сможешь — ты не отступишь, не сдашься и не попросишь пощады? Это просто прекрасно!
Он резко прекратил смех, приблизился, вперив в меня взгляд. На миг у меня даже слегка прояснилось перед взором.
— Мне это нравится! Ты мне нравишься, парень! Ты тот, кого я так долго искал. Как удачно! Я уже отчаялся, столько миров посетил, столько народов повидал, и только на этой планете, где люди позабыли, как развивать и использовать ауру, на планете, где лишь говорят, что чем-то владеют, но в реальности не осталось ни одного настоящего мастера, нашелся такой гений как ты, который не только может использовать ауру, пусть и неосознанно, так еще и характер имеет такой, какой я давно уже отчаялся найти! Более того, твоя аура, необычная, темная. Все это дает мне надежду! Так и быть, парень, ты будешь тем, кто сразится с жестоким богом Аресом. Я выбрал тебя для этого. Взамен, я дам тебе возможность выжить и прожить жизнь так, как хочешь. Это сделка, которая не обсуждается.
Мое сознание почти угасло, мысли вяло ворочаются в голове и смысл слов ускользает. Все тлен. Я умираю.
Внезапно на миг перед глазами потемнело, а затем появился свет. Я подумал, что это и есть то состояние, когда во время смерти люди видят тоннель из света. Но он пропал, я увидел деревья, солнце, почувствовал запахи.
Над головой вскрикнули,
Уже когда перед глазами практически сомкнулась тьма, я услышал приближающийся топот, а затем с облегчением потерял сознание. Наконец я отмучился. Жаль, что моя жизнь так закончилась. Я был только в самом начале пути, на взлете, но мне так и не дали взлететь.
* * *
Первой вернулась боль. Я еще не открыл глаза, а она сначала появилась в голове, а потом медленно спустилась в шею и плечи, словно дерево, что пустило корни, погружаясь все глубже и глубже. Я застонал, с трудом поднял веки.
Перед взором мутно, словно смотрю сквозь целлофановый пакет.
Вновь услышал женский голос, но опять не понял слов.
Постепенно картинка перед глазами стала четкой. Над головой деревянный потолок. Я медленно повернул голову, боль напомнила о себе, впившись острыми шипами. Я поморщился, зашипел сквозь стиснутые зубы. Замер, чтобы не провоцировать новую вспышку, только чуть скосил взгляд. Деревянные стены, дверь и пол. Не похоже на больничную палату, в которой по всей логике я должен находиться. Если присмотреться, то и дверь необычная — деревянные рейки с бумажными вставками. Типичные двери в каком-нибудь древнекитайском или японском доме. Пальцами ощупал кровать — деревянная, перина из грубой ткани, набитая перьями. Сам же я прикрыт лишь легкой тканью, под головой подушка тоже с перьями.
Дверь с шуршанием ушла в сторону и в комнату вбежала девушка с черными волосами, собранными на затылке в хвост, большими карими глазами восточного типа, тонким аккуратным носиком и розовыми губками. Одета в длинное белое платье, больше похожее на халат, что опускается до щиколоток, с настолько широкими рукавами, что в них можно спрятать дыню. Талию стягивает широкий белый пояс из ткани. Девушка показала на меня пальцем, произнесла высоким голосом непонятные слова.
Следом в комнату вошел… я хотел сказать дед, ведь у него длинная белая борода, длинные белые волосы и морщины в углах темных глаз, но при этом назвать его стариком язык все равно не поворачивается. В высоту мужчина где-то под два метра, выше девушки на три головы. Плечи широкие настолько, что ему пришлось поворачиваться боком, чтобы войти в комнату. В нем чувствовалась и власть, и могущество, будто ко мне вошел император. При этом каждое движение его было исполнено грации, словно передо мной человеческое воплощение пантеры, но при этом с тигриной мощью. Одно я понял точно, что с таким человеком не решился бы выйти на ринг.
Он подошел ко мне, вгляделся, затем коснулся лба. От пальца во все стороны пошел холодок, я почувствовал, как боль отступает, словно кто-то стал вытаскивать невидимые шипы.
Мужчина что-то спросил — по крайней мере, это было понятно по его интонации.
— Простите. Я вас не понимаю, — прошептал я.
Мужчина вздрогнул, прищурился, затем обернулся к девушке, спросил что-то, но та лишь пожала плечами. Он вздохнул, обернулся и вперил в меня взгляд, а через миг в моей голове словно раздались слова.
«Лежи, иноземец. Тебе еще долго поправляться. Я Вион, это моя внучка Сили. Ты уже идешь на поправку, но из-за тяжести раны и из-за того, что тебя нашли на грани жизни и смерти, полное выздоровление займет несколько месяцев. Мы не понимаем твоего языка, так что Сили поучит тебя нашему, иноземец, а также будет кормить тебя. Как только ты поправишься, тогда и поговорим о том, как будешь расплачиваться за лечение. И еще, будешь распускать руки или приставать к внучке, очень об этом пожалеешь».