ИНСОМНИЯ
Шрифт:
– Спасибо, что согласились принять меня, да еще и в конце вашего рабочего дня, – с благодарной улыбкой произнесла Кристалл и опустила взгляд в пол. Со стеснительностью справиться было все еще проблематично.
– Не думайте об этом, – отмахнулся Дэйв, бегло расстегивая пуговицы на пиджаке и присаживаясь в кресло напротив Кристалл. – Сейчас я полностью свободен, а значит нам с вами удастся основательно поговорить.
Коротко глянув во французское окно, как на ладони являющее вид шумного, суетливого города, Кристалл вновь улыбнулась. Большинство жителей Нью-Йорка в вечер понедельника спешили покинуть места работы и отправиться домой или же посетить какое-нибудь уютное местечко,
Укрывшись от накрапывающего дождя и разбушевавшегося ветра в уютном кабинете доктора Митчелла, Кристалл чуть ли не впервые ощущала приятное спокойствие. Негромкое тиканье настенных часов, едва слышные звуки в коридоре стремительно пустеющей клиники и низкий размеренный голос Дэйва Митчелла действовали на нее благоприятно, отвлекая от проблем, поджидающих во внешнем мире. Кристалл могла сосредоточиться только на том, зачем она сюда явилась и не размышлять о завтрашней лекции, что придется пропустить, а также раннем подъеме на работу, который гарантированно дастся ей очень непросто. Здесь и сейчас она хотела забыть о том, что ждет ее завтра, послезавтра, через неделю или год. Все мысли улетучивались, и Кристалл не пыталась их удержать.
– Я бы не хотела задерживать вас надолго, – чуть нахмурив лоб, сказала она и взглянула на часы.
– Я люблю свою работу, так что не прочь и задержаться часок-другой, – заверил ее Дэйв, широко улыбнувшись. Выглядел он очень убедительно.
– Вот бы мне так любить свою работу, – невзначай хихикнула Кристалл, а затем смущенно заправила волосы за уши.
Доктор Митчелл положил руку на широкий подлокотник кресла и двумя пальцами дотронулся до своего подбородка, внимательно глядя на Кристалл.
– А вы не думали о том, чтобы зарабатывать на своем хобби? Насколько я помню, вы любите рисовать.
– Ой, это ерунда, – пробормотала она, снова повернув голову к окну. – Вы просто не видели мои работы. Скукота да и только.
– А что вы обычно рисуете? – с интересом спросил Дэйв, и Кристалл тут же обратила на него свой взор.
– Я? – уточнила она, как будто этот вопрос мог быть адресован кому-то другому. – Ну... – Кристалл неопределенно пожала плечами и улыбнулась. – Я часто рисую людей. Люблю портреты. Мне хочется отразить характер человека в чертах его лица, и я признаюсь, что удается далеко не всегда. Порой придумываю сюжет для героя своей картины и пытаюсь представить как бы он выглядел в своей собственной реальности.
– Портреты... Это чудесно. Если бы я умел рисовать, то непременно заинтересовался портретами. Но это точно не про меня, – усмехнулся он. – То есть, конечно я рисовал за Элизабет в начальной школе, как и многие родители, но было до смешного очевидно, что она бы справилась с этим лучше.
– Доктор Митчелл, я... – Кристалл умолкла, сильно закусив губу, и закрыла глаза, но ей удалось продолжить. – Мне трудно говорить с кем-либо о том, что со мной происходит. Может, я боюсь осуждения? Или столкнуться с непониманием... Я правда не знаю почему так тяжело открыться даже самым близким людям.
– Все в порядке, Кристалл, – мягко произнес Дэйв, чуть подавшись вперед, словно сейчас поднимется с кресла и сядет рядом с ней в попытке утешить. – Об осуждении не может быть и речи, забудьте это слово, ему здесь не место. А непонимание? Это еще что такое? Если человек наделен свойством слышать, поясню, не просто слушать, а СЛЫШАТЬ, то он сможет понять своего собеседника. Разумеется, он может иметь другое мнение, но это не должно помешать ему понять этого человека. Я не испытывал то, что испытываете вы, но уверяю: это не помешает мне понять вас. Понять и, будем надеяться, помочь.
Кристалл медленно кивнула, отгоняя от себя последние сомнения, и незаметно набрала в грудь побольше воздуха.
– Самое ужасное, что я не только не могу спать.
– Продолжайте, – щелкнув ручкой, сказал доктор и приготовился вести записи в своем блокноте.
– Каждый раз мне снится почти один и тот же сон. Он настолько реалистичный, что я порой не понимаю где нахожусь. Более того случается так, что я не могу проснуться. Я уже понимаю, что это сон, что мне нужно только открыть глаза, и все исчезнет, но не могу.
– Вы попробуете описать этот сон?
Кристалл зажмурилась, будто бы в эту самую минуту видит свой ночной кошмар, и тряхнула кудрями, избавляясь от этого чувства.
– Да, я постараюсь.
– Хорошо, – Дэйв кивнул, сделав короткую пометку, и продолжил заинтересованно смотреть на Кристалл.
– Вокруг меня бушует пламя. Оно яркое и настолько ослепляющее, что даже глазам больно. Я чувствую его запах, ощущаю жар. Я словно в преисподней, – она болезненно поморщилась. – Я стою на одном месте и не могу пошевелиться, со всех сторон окруженная огнем. Потом я неизменно слышу крик женщины, которая всегда произносит мое имя, но продолжаю стоять и никак не реагирую. Мое тело словно парализовано. Знаете, мне вообще не пошевелиться, хотя я испытываю боль от обжигающего пламени, которое все больше разрастается вокруг меня и по всей комнате. Обычно когда я просыпаюсь, то мне душно, дыхание спирает. Но через недолгое время мне становится дико холодно. Что-то... наверное, вроде озноба. Трясутся руки, темнеет в глазах, тошнота, бывает, накатывает...
Сведя брови на переносице, Дэйв неотрывно смотрел на заметно побледневшую Кристалл и, несколько секунд подумав, опять что-то записал.
– У вас имеется пирофобия или какая-то другая? Вы испытываете страх огня в обычной жизни?
– Нет, я не боюсь огня, но боюсь своего сна. Вообще любых снов. Это может иметь свое название или такое происходит только с такими как я?..
– Послушайте, Кристалл, не нужно относиться к себе таким образом, словно вы виноваты в том, что этот кошмар преследует вас. Я отчетливо вижу, что вы считаете себя... скажем, странной? Что значит «с такими как я»?